с удовольствием перечитала 
128 
Премьер горестно развел руками: «Это страшно… Но что поделаешь?»
Действительно, делать было уже нечего.
Правда, где-то на Олимпе еще заседало Политбюро во главе с Горбачевым, решая насущные вопросы страны. 12 марта 1990 года в повестку дня заседания Политбюро входил только один вопрос: О политических итогах митингов 24–25 февраля и необходимых выводах из этих событий. Вопрос представлен тт. Медведевым (член Политбюро, главный идеолог КПСС), Крючковым (член Политбюро, председатель КГБ), Разумовским (член ЦК по идеологии) и Сухаревым (член ЦК, Генеральный прокурор СССР). Докладчики: тт. Крючков и Сухарев.
Политбюро вынесло следующий проект решения:
«…Было бы ошибкой недооценивать масштабы и политическую сущность прошедших акций. В нарастании митинговой стихии проявляется недовольство людей нестабильностью в обществе, кризисными явлениями в экономике, тяжелым финансовым положением и разбалансированностью рынка, снижением дисциплины и порядка, распространением спекуляции и разгулом преступности.
Политбюро ЦК КПСС считает необходимым:…Потребовать от руководителей правоохранительных органов всех уровней решительно пресекать антиконституционные действия, повсеместно принять жесткие меры по укреплению общественного порядка и законности, исходя из необходимости… охраны социалистической собственности… Всеми средствами пропаганды пресекать безответственную кампанию дискредитации Вооруженных Сил СССР, органов КГБ, МВД и КПСС. Добиваться, чтобы государственные органы массовой информации (радио, телевидение, печать) проводили в публикациях линию Верховного Совета СССР, Советского правительства, других органов Советской власти».
В прениях Рыжков предложил внести в решение выражение «недовольство людей нестабильностью в обществе», а неукротимый Егор Лигачев внес целый абзац: «Добиваться, чтобы коммунисты, работающие в государственных органах массовой информации (радио, телевидение, печать), проводили в публикациях линию партии…».
Голосовали: тт. Горбачев — за, с поправками тт. Лигачева и Рыжкова.
Воротников — за.
Зайков — за.
Ивашко — за.
Крючков — за.
Лигачев — за с поправками.
Маслюков — за.
Медведев — за с поправками тт. Лигачева и Рыжкова.
Рыжков — за с поправками.
Слюньков — в отпуске.
Шеварднадзе — за.
Яковлев — за.
Единогласно! Пусть не клевещут западные средства информации, что Политбюро раздирают споры и противоречия, а Горбачев, дескать, даже не разговаривает с Лигачевым, а Крючкова и вовсе не пускает на заседания Политбюро. Партия жива и трудится на благо государства.
А на следующий день, 13 марта 1990 года, была отменена 6-я статья Конституции страны, закрепляющая за КПСС политическую монополию в СССР.
Партия отказалась от своей политической гегемонии. И если не впадать в эйфорию и непростительные политические ошибки, то следует не забывать — это произошло потому, что номенклатуре надоело ее нынешнее состояние. Ей надоел марксизм-ленинизм, возможности которого уже были практически вычерпаны до дна. И идея начала чадить, не только не давая уже никаких выгод, но становясь весьма небезопасной.
Теперь куда заманчивее было стать буржуазией в приличном демократическом обществе, где, опять же, власть принадлежит тому, кто имеет деньги, но демократические законы и примат частной собственности дают возможность гораздо более вольготного, богатого и безопасного существования.
После начала горбачевской перестройки номенклатура валом повалила на Запад, где смогла убедиться, что тот образ жизни, который она обеспечила себе в СССР ценой постоянной войны с собственным народом, значительно ниже, чем у среднего западного буржуа, а иногда и у рабочего. А о магазинах и говорить нечего. Любая сельская лавка, затерянная где-нибудь на шоссе штата Арканзас, содержит более богатый и более качественный выбор товаров, чем в спецраспределителе самого высокого ранга, куда доступ имела отнюдь не вся номенклатура, но для всех этот распределитель служил своего рода эталоном.
Наряду с событиями в стране и мире, это обстоятельство весьма озадачило номенклатуру, заставляя искать оптимальный вариант выхода из создавшегося положения. Румынский вариант развития событий с морем крови и тысячами трупов, возможно, и устроил бы ее, если бы в итоге этого сценария Чаушеску не был расстрелян на месте, а тысячи номенклатурщиков не попали за решетку.
128 
