Особенно,... 
27 
5 марта 1919 года в Большом Кремлевском Дворце состоялся прием в честь делегатов конгресса. Яркий электрический свет заливал старинную лепку дворцовых стен — творение архитектора Тона. Столы ломились от яств. Резные блюда с икрой, целиком сваренные осетры, огромная белуга, занимавшая треть стола, молочные поросята, ананасы и виноград, старинные вина, еще сохранившие на этикетках штампы частных коллекций (включая и царскую). Ленин лично подписал разнарядку, указав Горбунову доставить к столу из запасов Совета Народных Комиссаров «икру — 110 пудов, поросят молочных — 800, рыбы красной — 200 пудов». Элегантные костюмы делегатов и обнаженные плечи женщин, одетых по последней европейской моде, хотя и контрастировали со строгими френчами «народных» комиссаров, но создавали дополнительную экзотику, давая понять всем присутствующим, что мировая революция — не такое уж плохое дело, и за нее стоит пойти на известный риск, коль уже это проверено на России.
В обескровленной и разграбленной стране свирепствовал голод, начиналось людоедство, шли массовые убийства без суда и следствия, в Бутырскую тюрьму свозились дети «богатых классов» для поголовного истребления, свирепствовали эпидемии сыпного и брюшного тифа, заживо гнили заложники, черными громадами торчали из заснеженных улиц мертвые дома без отопления и электричества, а здесь уже было создано то самое знаменитое «Зазеркалье» — маленькое государство с уже построенным коммунизмом посреди уничтоженной России, засекреченное и охраняемое более тщательно, чем все государственные и военные тайны, вместе взятые.
И чтобы ни у кого не оставалось никаких сомнений, что борьба за счастье рабочего класса, а равно и всех прочих угнетенных классов, приносит свои плоды, гостей сводили в Гохран. Эта организация, созданная Лениным еще 1917 году, была тем центральным складом, куда свозились и откуда направлялись куда-то в опломбированных ящиках награбленные ценности, создавая неиссякаемый золотой и бриллиантовый поток. Никакая фантазия Шахерезады не могла представить себе ничего более впечатляющего, чем это хранилище, где сконцентрировались все ценности, накопленные страной и ее жителями за несколько веков. Жалким выглядит Иван Грозный, который хвастался своими несметными, как ему казалось, сокровищами перед английским послом, присланным в Москву королевой Елизаветой. Увидел бы он, чем владел Ленин!
Делегатам становилось плохо. С одним из коминтерновцев произошла истерика, которой он выдал всю свою мелкобуржуазную сущность; последовал арест. Но выслан он был только в 1922 году. Разбирались.[13]
Делегаты разъехались по домам радостные и возбужденные. Хозяева в Москве не были скупы: каждый из членов конгресса увез с собой достаточно средств, чтобы создать в своих странах «большевистские организации» и подготовить мировую революцию. Как говорилось — «Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем!..».
Не все, конечно, проходило гладко. Финские пограничники поймали знаменитого Отто Куусинена, пытавшегося провезти в Финляндию контрабандой полученные в Москве бриллианты, некоторые из которых были занесены в международные каталоги, и их владельцы были хорошо известны.
Разразившийся скандал, хотя и не был услышан в Москве, но имел достаточный резонанс в мире. Вскоре (в феврале 1920 года) оскандалившемуся вождю финского рабочего движения пришлось бежать от полиции по льду Финского залива и навсегда поселиться в Москве, где благодарный Ленин сделал его секретарем исполкома Коминтерна, а Сталин даже хотел сделать президентом Финляндии.
Подобные «проколы» случались и с делегатами некоторых других стран, но это было несущественно, поскольку Москва никаких претензий не принимала и не выслушивала, но довольно потирала руки: большевистские партии стали везде вырастать, как поганки в лесу. Почва была хорошо удобрена военной депрессией. Одно только вызывало беспокойство — нигде, кроме Венгрии, никто активных действий не предпринимал.
Правда, и в Венгрии все это продолжалось недолго. Беле Куну пришлось сбежать в Москву, однако часть венгерского золота все-таки удалось украсть и перекинуть за границу, создав для этого собственный канал. Ленин уже тогда стал с некоторым подозрением поглядывать на слишком шустрого венгра, но сердце вождя тешилось тем террором, который Бела Кун начал в Венгрии, но, увы, не успел закончить. Не хватило времени. Утешение было особенно необходимо, так как страшно подвели немецкие товарищи со своей пролетарской революцией. Уж, казалось, им-то все было разложено по полочкам. Ан, нет.
27 
