49 
— Тебе придется поехать с нами, — сказал Демарин. — Надо будет снять у тебя показания по всей форме.
— Не надо, — взмолился Колян. — П-плохо мне. Опохмелиться надо. Душа горит. Мне б хоть кружечку пива.
— Не беспокойся. По дороге заедем за пивом, — утешил бомжа Игорь.
* * *
— Мы уже осматривали квартиру матери Буданова, — сказал Юра Демарин. — Там не было ничего подозрительного. Теперь квартира опечатана, а ключи Буданова хранятся в сейфе, и получить их сейчас нет никакой возможности. Уже слишком поздно. Мать Буданова вернется с дачи завтра, так что завтра, в ее присутствии, можно будет осмотреть вещи Егора еще раз. Вламываться среди ночи в квартиру, которую мы к тому же уже осмотрели в присутствии понятых, не только бессмысленно, но и незаконно.
— Подумаешь, незаконно! — пожал плечами Гоша. — А давать взятки эксперту, чтобы он вне очереди занялся кроссовками Коляна, — это, по-твоему, законно?
— Это совсем другое дело, — возразил Юра. — К тому же это не взятки, а материальные стимулы. Чтобы механизм работал, его необходимо периодически смазывать.
— Я не хочу осматривать квартиру матери Буданова при посторонних, — сказал Игорь.
— Это еще почему? — насторожился Юра. — Что ты рассчитываешь там найти?
— Пока не знаю, но мне не хотелось бы, чтобы то, что мы найдем, получило официальную огласку. Вам придется пообещать мне, что, если нам удастся что-то раскопать, мы воспользуемся полученной информацией только для раскрытия убийства и больше никто об этом не узнает.
— Не выйдет, — покачал головой Демарин. — Если тебе известно что-то, что может помочь ходу следствия, ты не имеешь права скрывать эту информацию от сотрудников милиции.
— Какую информацию? — притворно удивился Филимонов.
— Кончай изображать умника, — разозлился Юра.
— А ты кончай изображать из себя крутого полицейского, — вмешался Гоша. — В конце концов, мы занимаемся убийствами. Если в ходе расследования всплывет что-нибудь, не относящееся к нашей компетенции, нам вовсе не обязательно нестись сломя голову и докладывать об этом в соответствующий отдел. Без Игоря мы не вышли бы на Коляна. Он помогает нам с делом Вермеева. Так почему бы и нам не пойти на компромисс? Сам-то ты даешь взятки!
— Материальные стимулы, — упрямо поправил Демарин.
— Если тебе так нравится, можешь называть взятки материальными стимулами, — пожал плечами Крестовоздвиженский. — Ну так как?
— Ладно, — недовольно поморщился Юра. — Договорились. Без согласия Игоря я не придам огласке факты, не имеющие непосредственного отношения к убийству.
— Рад это слышать, — улыбнулся Игорь. — Убийцу надо искать среди людей, заинтересованных в смерти Егора. Думаю, что их наберется немало. Похоже, что он занимался шантажом.
— Шантажом? — удивленно вскинул брови Гоша. — А кого именно он шантажировал?
— В частности, мою сестру, — вздохнул Игорь. — Не забывайте, вы пообещали, что, если я вам все расскажу, у Марины не будет неприятностей.
— Если только она не убийца, — напомнил Юра.
— Так вот. Галерея “Экстази” — не обычная художественная галерея. На самом деле ее скорее можно назвать художественным борделем.
— Бордель — слишком слабое слово для определения того, что там выставлено, — заметил Гоша. — А слово “художественный” в сочетании с “Экстази” звучит вообще неуместно.
— Я сказал “бордель” в прямом, а не в переносном смысле. Вы обратили внимание на цены картин? Ниже тысячи долларов там даже эскиз не купишь. Все дело в том, что картины в “Экстази” продаются вместе с художниками. Благодаря рекламе в журнале “Bay!” и усилиям Марины ее салон при галерее стал одним из самых престижных мест Москвы. Художники с каждым днем становятся все более знаменитыми, и неудивительно, что многие “новые русские” жаждут приобщиться к искусству несколько специфичным образом, чтобы потом хвастаться перед друзьями: “Представляешь, вчера я отодрал саму Селену Далилову. Вот это штучка, скажу тебе! Она входит в десятку самых высокооплачиваемых художников России. А как она делает минет!” — и так далее.
— Селена Далилова — это автор “Мастурбатора, еще более великого”? — страдальчески сморщившись, уточнил Гоша.
Игорь кивнул.
— Половина выручки от продажи картин идет художнику, половина — Марине. В документах о продаже Марина указывает сумму в десять раз меньшую, чтобы избежать налогов. Егор требовал от моей сестры деньги, угрожая в случае отказа донести на нее.
49 
