40 
Уинни закрыла лицо ладонями и расплакалась.
Остальные стояли молча. Келлер не знала, что сказать. Она не умела утешать, но никто не решался приблизиться к Уинни. Ниссе тоже не приходили в голову нужные слова, ее лицо было печальным и отчужденным. Илиана явно растерялась и была на грани истерики. Гален смотрел в никуда, его поза была олицетворением отчаяния.
Келлер неловко обняла Уинни за плечи:
— Пойдем присядем. Хочешь чаю? Знаешь, она огорчилась бы, увидев тебя плачущей.
Уинни прислонила голову к плечу Келлер, но не переставала всхлипывать.
— Но почему? Почему они убили ее? Это несправедливо!
Нисса нерешительно переминалась с ноги на ногу:
— Полли тоже говорила об этом. Она посоветовала нам включить Си-Эн-Эн.
Келлер с трудом разжала губы.
— Где пульт? — резко произнесла она, тщетно пытаясь смягчить голос.
Илиана схватила пульт и включила телевизор.
На экране появилась женщина-диктор, но Келлер не сразу поняла, о чем та говорит. Она не видела ничего, кроме слов: «Специальный репортаж — нападение диких зверей».
Замелькали нечеткие кадры, явно снятые оператором-любителем. Ему удалось запечатлеть невероятную сцену: ничем не примечательная городская улица, небоскребы на заднем плане, а на переднем — самые обычные люди вперемежку… со зверями. С хищниками размером почти с пантеру, гибкими и мускулистыми. Они бросались на людей… четыре хищника!.. Нет, пять!..
Пумы.
Они убивали людей.
Одна из жертв, женщина, визжала, отбиваясь от зверя, в пасти которого исчезла ее рука до локтя. Мужчина оттаскивал от мальчика другую пуму.
Что-то светлое заслонило объектив камеры. Изображение дрогнуло. Раздался жуткий вопль, промелькнула открытая пасть с большими клыками. Изображение исчезло, по экрану побежали частые белые полосы.
— Эта трагедия разыгралась сегодня в Лос-Анджелесе. А теперь — интервью с Роном Хеннесси, живущим возле торговой палаты Лос-Анджелеса…
Келлер сжимала кулаки в бессильной ярости, отказываясь верить своим глазам.
— И это происходит повсюду, — тихо объяснила Нисса у нее за спиной. — Так сказала Полли. Нападения на людей произошли во всех крупных городах. Белый носорог насмерть затоптал двух человек в Майами. В Чикаго стая волков напала на вооруженного офицера полиции.
— Оборотни… — прошептала Келлер.
— Да. Они открыто убивают людей. Возможно, даже меняют облик у них на глазах. Полли сказала, будто несколько очевидцев уверяли, что видели, как человек превращается в волка. — Нисса перевела дыхание и заговорила медленнее: — Келлер, приближается миллениум, наступает царство хаоса. Это ясно как день. Невозможно объяснить происходящее лишь «бегством зверей из частного зоопарка». Пришло время людям узнать о существовании Царства Ночи.
Илиана, до сих пор с сомнением относившаяся ко всему, что происходило с ней в последнее время, выглядела ошеломленной. Не обращаясь ни к кому в отдельности, с гневом в голосе она спросила:
— Но зачем оборотни нападают на людей? Почему они убили бабушку Харман?
Келлер покачала головой. Ей хотелось немедленно бежать куда-то, действовать. Посмотрев на Галена, она поняла, что он испытывает те же чувства.
За ее спиной раздался слабый всхлип.
— В том-то и вопрос — почему, — с трудом выговорила Уинни. Личико эльфа и пышные кудряшки обычно очень молодили ее. Но теперь кожа на ее лице туго обтянула тонкие косточки, словно состарив Уинни. Она смотрела на Галена и Келлер горящими ненавистью глазами. — И дело не только в том, почему они это сделали, но и в том, почему им это позволили. Куда смотрит Первый Дом? Почему не следит за своими подданными? Может, он даже одобряет их поступки?
В последних словах Уинни прозвучала нескрываемая злоба — такой Келлер прежде никогда ее не видела.
Гален с укоризной покачал головой:
— Уинни, не думаю, что…
— Ты не думаешь? Или не знаешь? А твои родители. Ты хочешь сказать, что и они ничего не знают?
— Уинни…
— Они убили старейшую из колдуний. Самую мудрую из нас. Знаешь, кое-кто счел бы это объявлением войны!
Келлер вздрогнула и разозлилась на себя за беспомощность. Здесь она главная, ей давно пора осадить Уинни.
Но, подобно Галену, Келлер была оборотнем. Наряду со способностью менять облик и остротой восприятия они унаследовали то, что было присуще только их племени, — вину оборотней. Тяжкую вину, которая легла на них еще в древние времена и о которой Келлер помнила постоянно. Никому из оборотней не удавалось забыть о ней, и ее мог понять только оборотень, и никто иной.
40 
