Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
142 
— Оставь его в покое. Вам не о чем говорить! Ты сказала ему все, что хотела, и лишь по случайности он остался жив. Хватит. Уходи! И мы все постараемся забыть, что знали друг друга.
— Я не уйду, пока не увижу его.
Сердце мое билось все чаще. Я пытался успокоить его, вспоминая прежние благоразумные мысли, но не сумел сдержаться:
— Лис! Пусть она войдет.
Короткая пауза тишины, и вот Арника уже входит в комнату. Неизменно уравновешенная, очаровательная и такая желанная.
Лис, мрачнее тучи, встал в дверях, прислонившись плечом к косяку.
Конечно, откуда ему знать, как заныло у меня в груди от необходимости говорить то, что я должен сказать.
Она подошла ближе:
— Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, и, пожалуй, это я должен поговорить с тобой. Уже давно следовало. Будет лучше, если мы прекратим наши отношения.
Лис у двери удовлетворенно кивнул.
— Для кого лучше?
— Для меня.
— И для меня, — прибавил брат негромко, но Арника даже не оглянулась. Она продолжала смотреть на меня своим далеким, чуть затуманенным взглядом, который был мне так дорог.
— Для тебя не будет большой трагедии в разрыве наших отношений, — продолжил я.
Она медленно покачала головой:
— Это неважно.
— Значит, для тебя это будет потерей?
— Не знаю.
— Послушай, давай закончим! Я не хочу тебя больше видеть.
Она подошла так близко, что я снова почувствовал ее запах луговых трав.
— Нет. Я не уйду, потому что ты не хочешь, чтобы я уходила. Ты любишь меня.
Лис возмущенно подался вперед:
— Что?!
Но на его негодование не ответили. Мы продолжали только нам двоим понятный поединок.
— Ты говорил, что любишь меня.
— Да… может быть, но…
— Ты не сможешь без меня. Слишком долго ты был рядом, чтобы отказаться от всего, что я могу тебе дать.
— Мне ничего не надо от тебя. Ты мне только все нервы вымотала.
Арника протянула руку, собираясь коснуться моей ладони, но я заставил себя отстраниться.
— Я всегда буду рядом с тобой, — продолжила она. — Всю жизнь. Мне все равно, в каком ты настроении и сколько зарабатываешь. Я никогда не обижусь на тебя, ты ничем не сможешь меня оскорбить. Я никогда не изменю тебе, даже когда ты состаришься и потеряешь свою привлекательную внешность и здоровье.
— Ты меня не любишь. Ты… растение! Даже собака испытывала бы ко мне больше чувств, чем ты.
— Но я могу подарить тебе еще неслыханное наслаждение, даже большее, чем ты испытал в прошлый раз.
— Я ничего не хочу от тебя! И потом, я не пойму, что тебе от меня нужно. Зачем я тебе понадобился? С чего вдруг ты начала бегать за мной?!
Арника положила ладонь мне на плечо.
— Ты совершал очень много нелогичных действий и все время высказывал странные, непонятные мне мысли. Но для меня вся информации о вас, людях, содержится в вашей крови, и когда я попробовала ее, ты мне понравился. Настоящий ты, а не твое видовое поведение. Поэтому я пришла сегодня.
Чувствуя, что слабею, я отвернулся от нее, чтобы не смотреть в эти глаза.
— Уходи. Лис, пусть она уйдет! Я не могу ее видеть.
Даже не поворачиваясь, я чувствовал уход Арники. Растворился в воздухе запах луга, исчезло тепло.
Осторожная рука поправила подушку под моей головой.
— …Ты поступил правильно.
— Я люблю ее.
— Это пройдет.
— Не пройдет.
— Она не любит тебя.
— Неважно.
— Я знаю, кто она такая, — сказал Лис тихо. — Glorioza superba.
— Что?.. Кто?
— Вьющаяся лилия, содержащая очень сильный наркотик. Даже совсем маленькая его доза может быть смертельна.
— Лилия? Да, она похожа на лилию.
— Тебе нужно забыть ее.
— Я не смогу.
— Сейчас ты болен и слаб, но уже завтра все будет по-другому. Нужно просто переждать пару ночей.
Переждать пару ночей, если бы это было так просто. Опять ждать. Основное мое занятие — ожидание! Но Лис прав, мне нужно время. Сейчас мне трудно отказаться от нее, однако уже завтра я найду в себе силы, чтобы решиться на это. Последний раз загляну в прозрачные глубокие глаза и попрощаюсь.
1998
Алексей Пехов
СИНЕЕ ПЛАМЯ. МАЯК
- Раз, два, три — фонарь, гори!
- Всем на свете говори,
- Что опять — четыре, пять —
- Вышел Мицлав погулять.
- Этой ночью умер Мицлав
- И идет тебя искать![41]
На улице выл ветер. Стучал дождем по крыше, пытался вырвать тяжелые ставни и вместе с раскатами грома пробраться в дом под свирепый рев обезумевшего штормового моря.
142 
