Особенно,... 
42 
– Простите, адмирал, – начал Головко, – а что докладывает ваша разведка о германских линейных силах группы «Норд»?
– О, за ними мы следим как курица за цыплятами, – отвечал Фишер с улыбкой. – Впрочем, когда нет новостей о противнике, то это уже хорошая новость…
– Не всегда так, – нахмурился Головко. – Что делать, если нашей авиации мешает туман. Вся северная Норвегия словно закрыта белым одеялом. «Спитфайры» не могут разглядеть, что творится на якорных стоянках немцев…
Арсений Григорьевич пришел к выводу, что контрадмирал Фишер действительно мало что знает. «Не делай этого, Дадли!» был далеко отсюда, и Британское адмиралтейство сообщит своему атташе лишь то, что сочтет нужным. И оно скроет именно то, что сочтет нужным скрыть от своих союзников.
– Ну ладно, – сказал Головко, пожимая руку Фишеру. – Пока у нас нет причин для опасений… Будем надеяться на лучшее!
В полночь радиостанция Полярного уловила трепетные сигналы из вражеских вод. Лунин сообщал, что его подводный крейсер новую боевую позицию занял, на лодке все исправно, настроение у команды ровное, деловое, хорошее. Впрочем, о настроении он мог бы и не докладывать – Лунин сделал это вроде бы умышленно. Казалось, он хотел этим сказать: после шести потерь моя «К-21» не считает себя кандидатом в седьмую…
Приняв текст от дежурного по штабу, Головко сказал ему:
– Идите. Ответа не будет. На «двадцать первой» и не ждут ответа… Для них все уже ясно!
* * *
Ну что ж. Пока все складывается не так уж плохо для нас.
«Как-то там Дадли? Не делает ли Дадли того, чего не стоило бы делать этому Дадли?.. Ты не делай этого, Дадли!»
Севастополь – Мурманск
Первого июля наши войска оставили Севастополь… В этот же день «все, что летает», было поднято Герингом с полярных аэродромов. Со стороны солнца на страшной высоте эскадрильи были развернуты на Мурманск… В их составе были экипажи, которые совсем недавно перебазировались в Норвегию из Сицилии, где они обслуживали армию Роммеля в Африке…[9]
Больно: наши войска оставили Севастополь!
Гитлеровская авиация начала приводить в исполнение приказ фюрера о полном уничтожении Мурманска. В небе над портом разгорелся воздушный бой. До последней капли бензина, до последнего патрона дрались в этот день наши летчики. Город горел. Огромное черное облако гари и копоти нависло над крышами.
Зениток было мало. Очень мало. Били по врагу с кораблей. То здесь, то там в небе раскрывались комки парашютов – сбитые асы Геринга, с амулетами и орденами в дубовых листьях, теперь плыли прямо в пламя, прямо в свинец кольских вод…
Тяжело. Очень тяжело. Вчера мы оставили Севастополь.
* * *
На другой день все повторилось сначала. Противник решил, невзирая ни на какие потери, доломать бомбами и дожечь зажигалками то, что сохранилось в целости после вчерашнего налета.
Несколько бомб попало в цехи судоверфи. В порту стали гореть склады, но их отстояли. Батопорт единственного на всем флоте дока был поврежден осколками. Город догорал…
Вице-адмирал Головко записывал в своем дневнике:
«…Будто нарочно, только теперь, когда Мурманска, по существу, уже нет как города, получены сто зенитных пушек для обороны его… Дал приказание увести плавучий док Морфлота в другое место. Иначе он будет потоплен. Вчера вечером черноморцы оставили Севастополь… Пока же у всех тяжко на душе.
…О 17-м конвое никаких сведений. Отсутствие их еще не признак чего-то плохого. Все равно тревожно и тяжело…»
Операция «Ход конем» заранее планировала уничтожение Мурманска. И город теперь лежал в золе, во прахе. Но порт, но верфи, но дорога работали …
А все-таки тяжело: мы оставили Севастополь!
* * *
Британский контр-адмирал Фишер принес самые свежие данные своей разведки… Он был даже не озабочен на этот раз.
Английский атташе был предельно взволнован:
– Вы не поверите, адмирал! Одному «спитфайру» все же удалось проткнуть одеяло тумана. Но аэрофотосъемка вдруг перестала фиксировать «Тирпитц» и «Хиппер» в Тронхейме… Куда они делись, эти бэби, нам неизвестно.
– Следует поискать их в Альтен-фьорде, – сказал Арсений Григорьевич. – Немцы очень любят этот фиорд, дающий им скорый и решительный прорыв на оперативный простор.
– Значит, и вы склонны думать, что германские линкоры готовятся выйти на наши коммуникации?
Сам в прошлом командир «Бархэма», Фишер понимал, какую страшную разрушительную мощь несут корабли этого класса. Он уходил из кабинета Головко, дергая плечом, почти возмущенный:
42 
