Особенно,... 
55 
Следующей ночью город был снова потрясен катастрофой. Лавчонка мясника напротив дома Габихтов была уничтожена таким же образом, как дом гувернантки: бомбой небольшого калибра или артиллерийским снарядом.
Снаряд, по-видимому, влетел через окно в помещение и разнес его. Жена мясника погибла. На следующий день во время урока Бруно то и дело усмехался. Учителю стало жутко.
— Присматривает кто-нибудь за вашим мальчиком в течение целого дня? — осторожно спросил он после ужина пани Габихт.
— Никто. Он прекрасно ведет себя. Целый день играет на веранде. Муж ему там устроил маленькую мастерскую.
— Нельзя ли взглянуть?
— Нет! — громко и яростно крикнул побагровевший мальчик.
— Он никого туда не пускает, — объяснила мать. — Это его царство, — заговорщически подмигнула она учителю. А провожая его к калитке, добавила: — иногда я наблюдаю за ним в замочную скважину. Он целыми днями возится с детским «Конструктором» и несколькими деталями, которые муж принес ему с завода. Совершенно безобидное развлечение.
— Вы думаете? — спросил учитель, еще раз взглянув на сгоревшую мясную. — За таких ребят никогда нельзя поручиться. Его следовало бы поместить в больницу.
Но пани Габихт страшно рассердилась: значит, и учитель перешел на сторону соседей, ненавидящих ее Бруно.
— Ошибаетесь, я даже привязался к нему. Мне его жаль. Я думаю, в больнице он был бы счастливее.
— Никогда! — топнула ногой пани Габихт. — Пока я жива, этого не будет!
На следующий день учитель сам решил проверить, что за лаборатория у Бруно. Из калитки он прошел прямо на веранду. Мальчик даже не заперся там. Учитель увидел, что он мучит связанного котенка, присоединив его к катушке Фарадея. Котенок был уже полумертвым, когда учитель попытался его спасти. Бруно не отдавал котенка. Они молча боролись; мальчик издавал какие-то нечленораздельные звуки, а у учителя опять разболелось сердце. Пришлось прибегнуть к крайним мерам. Учитель ударил Бруно по голове. Мальчик отскочил в угол и с ненавистью смотрел на него.
— Крумм! — прохрипел он. — Ты — Крумм!
Фамилия бывшей гувернантки Бруно была Крумм, а учителя — Бреттшнейдер. Мальчик это прекрасно знал. У учителя мороз пробежал по коже. В этот день он даже не приступил к уроку, уклонился от встречи с пани Габихт и отправился на завод, чтобы повидать ее мужа.
Все здесь напоминало жилище каких-то сверхъестественных насекомых. Его вели длинными подземными ходами, два солдата шли впереди него, два — позади. Габихт принял его раздраженно.
— Я понимаю, мой сын способен что-нибудь натворить. Он озорник. Но не допускаю, чтобы он мог быть повинен в этих катастрофах.
— Увидим, — сказал учитель. — Сегодня я ни за какие блага в мире не буду ночевать в своей квартире. Можете вместе со мной дежурить в саду.
Учитель жил в маленьком домике у вокзала.
— Извините, но у меня своих дел хватает, куда более важных… — возразил инженер Габихт.
Однако утром он прибежал в сад. Ночью дом учителя был уничтожен небольшим снарядом, взорвавшимся прямо в его постели. Учитель со своего наблюдательного поста ясно видел кривую баллистического снаряда — он был величиной с кулак и оставлял огненный след.
— Я немедленно иду к командованию городского гарнизона, — заявил учитель. — Пойдете со мной?
Их принял начальник гарнизона, майор фон Шварц, в ведение которого входил и завод.
— Странная история… Действительно невероятная! А вы такую возможность допускаете? — обратился фон Шварц к инженеру. — Может ваш сын быть виновником этих катастроф?
Габихт не знал, что и сказать. Он краснел, бледнел, пока фон Шварц не заорал на него.
— Я должен признаться, господин майор, — сказал инженер, — что как-то приносил домой планы нашего секретного оружия «Фау-2». У нас в конструкторском бюро было так много работы, что мы с ней не справлялись за день. Может быть, мальчик как-нибудь до них добрался. Ведь он способен очень многое запомнить. В некоторых вещах он весьма сообразителен. Никто не может сказать наверняка, что происходит в его голове…
Это признание предопределило судьбу старого учителя. Во-первых, он узнал, какое секретное оружие изготовляют на заводе. А во-вторых, сынишка инженера был, бесспорно, важнее того, кто его разоблачил. Учитель исчез в концентрационном лагере. И это, в сущности, его спасло.
— Ваш Бруно, вероятно, гений, — говорил фон Шварц, когда вместе с Габихтом и поваром комендатуры ехал к Бруно.
55 
