Особенно,... 
77 
Вот эта-то попытка и привела нас к катастрофе. Масса Звезды уже начала меняться, мы не заметили, что ее температура повысилась, и когда включили моторы для старта, произошло замыкание, отказал регулятор. Мы превратились в вечный спутник Третьей планеты. Немедленно была объявлена тревога. К таким событиям мы привыкли и не сразу осознали грозящую нам опасность. Отказал регулятор, что ж, исправим его, не велика беда.
— Через тридцать часов сможем вылететь, — самоуверенно заявил инженер и вдруг побледнел.
— Тридцать часов! — вздрогнул я.
За это время все планеты Звезды превратятся в раскаленные пары металлов. А мыспутник одной из них. Командир собрал нас в зале заседаний. Распределил задания, отдал приказы: в ремонте регулятора должны были участвовать все.
— Неужели вы не понимаете, что это напрасный труд? — крикнул я, увидев, какие у всех деловые, торжественные и строго официальные лица. — Зачем ремонтировать регулятор, если через несколько часов он испарится вместе с нами? Зачем заниматься бессмысленной работой? — Голос у меня дрожал.
— А что вы предлагаете? — спросил командир. — Остается только работать как положено.
— Надеяться на чудо?
— Никто не верит в чудеса, — нетерпеливо нахмурился он. — Я полагал, что в школе вам объясняли, как нужно себя вести в случае опасности.
— В школе нас уверяли, что полеты на ракетах абсолютно безопасны, что мы живем в эпоху, когда Вселенная давно покорена, в эпоху Галактического сообщества, когда никто не умирает зря или по глупости своих начальников…
Я пришел в отчаяние, оскорблял его, готов был разрыдаться. Мне не исполнилось и двадцати, у меня еще нет детей, меня ждет мать, и мне казалось непостижимым, что люди когда-то умирали, едва достигнув ста шестидесяти лет. Как глупо, как нелепо это было! А сейчас по вине каких-то дураков…
— Я не хочу умирать! — кричал я. — Не хочу!
Он подошел ко мне и кивнул остальным. Они быстро удалились, будто еще имело смысл спешить. Я их не понимал, они казались мне безумцами.
— Все это было лишь испытанием, дружок, — отеческим тоном сказал он, чуть ли не поглаживая меня по шлему. — К сожалению, вы не выдержали его. Придется перевести вас на пассажирские линии.
— Неужели?! — воскликнул я.
Когда-то устраивали такие странные испытания, чтобы отобрать для важных заданий самых подходящих людей.
— Вы хотите сказать, что эта Звезда не вспыхнет, не превратится в Новую, что мы прилетели сюда не для того, чтобы спасти разумные существа, что все это комедия, которую разыграли из-за меня, чтобы выяснить, пригоден ли я для участия в ответственных исследовательских полетах? — Он кивнул. — Я покраснел. — Тогда я понимаю, почему все так спокойны. Хотелось бы посмотреть, как бы они вели себя, окажись все это явью, если бы им грозила смерть. Уверен, что кричали бы так же, как и я.
Я просил извинить меня. Жалел, что не выдержал испытания. Командир дал мне труднейшее задание: пришлось работать в скафандре на внешней стороне ракеты без связи с остальными.
Неподалеку от маня работала Зи. Сначала мне было немного стыдно. Я уже давно ухаживал за ней и понимал, что сегодняшним поведением уронил себя в ее глазах. Она строга. Легко осуждает. Я улыбался ей сквозь толстый, прозрачный шлем, помогал чем мог, носил за ней мелочи, которые она оставляла. Притяжение здесь было незначительное; казалось, что я и сам бы смог толкнуть нашу ракету на нужную орбиту.
А потом сомнения снова закопошились во мне. Если это было только испытанием, то почему же оно продолжается? Почему мы не стартовали сразу после моего провала? Я хотел спросить Зи, но не мог, пока не пришла смена. Это были два общепризнанных остряка, два приятеля из Черного Квадранта. Я ждал шуток, но они молча схватили наши инструменты и принялись за работу, торопясь как на пожар. Да, над нами и вправду пылала наша Звезда.
— Прости, я понимаю, как все это серьезно, я вел себя ужасно, вижу, как мужественны остальные, мне стыдно, Зи… — говорил я, помогая ей снимать скафандр в каюте.
— Я тоже боюсь, — прошептала она.
Так, значит, это все-таки правда, командир обманул меня как мальчишку.
— Значит, я умру?!
— Все мы умрем… — ответила она.
Лгун! Разыграл передо мной комедию, как врач перед смертельно больным, как герой перед трусом. Мне хотелось побежать к нему, но я остановился. Что ему сказать? Он тоже погибнет. В чем его упрекать? Намерения у него были хорошие. Я бросился в объятия Зи. Мы не были близки раньше, она этого не допускала.
77 
