с удовольствием перечитала 
20 
Ворота в конце дороги, при выезде на автостраду, открывались дистанционно и постоянно просматривались из клуба. Они были широко распахнуты, когда мы приехали, и по интеркому никто не осведомился о цели нашего визита. Хотя одна из камер была направлена в нашу сторону, я знала, что за нашим приближением никто не следит. Ордер на обыск был уже выписан, и вдоль подъездной аллеи стояли полицейские машины, автомобили коронерской службы, фургоны осмотра места преступления и другие транспортные средства без опознавательных знаков.
Куикуотер проехал через ворота и остановился в конце ряда. Заглушив двигатель, он покосился на меня, но так ничего и не сказал. Я не отказала себе в удовольствии ответить ему точно таким же надменным взглядом, схватила снаряжение и поспешно вышла из машины.
На заднем дворе росли деревья, спереди, между домом и автострадой, раскинулось открытое поле. Посыпанная гравием дорожка, по которой мы ехали, разделяла надвое участок перед домом и заканчивалась асфальтной кладкой, окружавшей здание. Бетонные конусы, достававшие мне до пояса, окаймляли асфальт, чтобы никому не вздумалось ставить машину вплотную к дому. Между конусами и стеной оставалось еще метров пять. Обстановка напомнила мне Северную Ирландию в начале семидесятых. Как и жители Белфаста, байкеры Квебека очень серьезно относились к угрозе начиненных взрывчаткой машин. У бордюра был припаркован черный «форд-эксплорер».
Солнечный свет растекся по горизонту, добавляя желтые и розовые оттенки в бледный пурпур зарождающегося рассвета. Час назад, когда Куикуотер заехал за мной, небо было таким же, как мое настроение. Я не хотела приезжать сюда. И не было совершенно никакого желания иметь дело с мистером Исключительностью. Но, самое главное, мне совсем не улыбалось извлечь из земли еще парочку мертвых байкеров.
Вчерашние слова Куикуотера легли мне на сердце невыносимой тяжестью. Слушая его сообщение, я понимала: то, что первоначально я считала всего лишь дополнительной своей работой, отныне приобрело статус первоочередности. И мысль обо всем, что мне предстоит сделать, навалилась на меня, как школьный хулиган, решивший в неподходящий момент затеять драку. Я напомнила себе, что девятилетняя девочка лежит сейчас в морге, а ее потрясенной горем семье уже никогда не стать прежней. Я здесь ради них.
Тот стрелок «Гадюк», который уничтожил братьев Вайланкурт, хотел заключить сделку с полицией. Это был его третий арест, ему грозило обвинение в убийстве, поэтому он предложил указать месторасположение еще двух трупов. Обвинение возражало, вменяя в вину совершение преступления второй степени. Voila. Рассвет в Сен-Базиле.
Пока мы плелись по дороге, утро мало-помалу вступало в свои права. И хотя сейчас у меня изо рта вырывался пар, я знала, что днем солнце основательно прогреет воздух.
Гравий хрустел под ногами, и время от времени какой-нибудь камешек смещался, плавно скользил по неровному дорожному полотну и закатывался в углубление обочины. Птицы щебетали и издавали возмущенные крики, объявляя о своем неудовольствии по поводу нашего вторжения.
«Вот засранки, – подумала я. – Мое утро началось раньше вашего, но я же не воплю по этому поводу направо и налево».
«Не веди себя по-детски, Бреннан! Ты злишься потому, что Куикуотер – болван. Не обращай на него внимания. Просто делай свою работу».
Как раз в эту минуту он и решил заговорить.
– Мне надо найти своего нового напарника. Его только что прикомандировали к «росомахам».
Хотя Куикуотер не назвал имени своего партнера, я почувствовала прилив горячей симпатии к столь невезучему полицейскому. Я глубоко вздохнула, вскинула на плечи рюкзак и, следуя за спиной Куикуотера, побрела дальше, осматриваясь по сторонам.
Пока было ясно только одно: «Гадюкам» никогда не выиграть конкурс «Ландшафт года». Внешний вид принадлежавшей им собственности представлял собой прекрасный образец того, против чего яростно выступали активисты движения по охране природы в конгрессе США. Долина, раскинувшаяся до автострады, являла собой море мертвой растительности, утонувшей в красновато-коричневой весенней грязи. Не вырубленные кустарники за домом оказались непреднамеренным подарком для четвероногих обитателей этой местности.
Однако план дизайнера стал совершенно очевидным, когда асфальт закончился и мы вступили во внутренний двор. Ограждение, явно навеянное примером лучших американских тюрем, имело все их ярко выраженные признаки: четырехметровые кирпичине стены с установленными на вершине камерами наблюдения, детекторы движения и мощные прожекторы. От стены до стены земля залита цементом, баскетбольные корзины, газовая жаровня для барбекю и собачья конура с короткой цепью. Стальные двери вместо обычных ворот, а въезд в гараж усилен стальными пластинами и крепко приваренным засовом.
20 
