Последние отзывы

  30  

— Большая потеря крови, — сказал он.

Капитан осмотрел Дерриока настолько тщательно, насколько позволял маленький кружок света. Грузный антрополог точно съежился, стал меньше. Из уголков приоткрытого рта текла кровь. Его слабые стоны напоминали повизгиванье животного, испытывающего невыносимую боль.

— Дерриок! Я — Уайк. Вы слышите меня?

Дерриок не пошевелился и не открыл глаз.

— Хафидж, возьмите фонарик и поищите в аптечке какое-нибудь болеутоляющее. Не то, очнувшись, он может совсем обезуметь.

— Он должен выжить, — прошептал Хафидж, — иначе…

— Берите фонарик. Приведите сюда Колрака… если они там в салоне уцелели. Но только Колрака, а другие пусть подождут, пока мы не сообразим, куда положить Дерриока.

— А сказать им… что дело дрянь?

Уайк и Хафидж бессознательно чувствовали, что они близки, а остальные образуют отдельную группу. После гибели Сейехи их осталось только двое — бывших хозяев рубки, которая, в сущности, была сердцем корабля. Себя они считали истинными астронавтами, а в остальных видели просто пассажиров. В прежние дни всю эту компанию вообще не допустили бы на корабль.

— Скажите, — ответил капитан. — Рано или поздно они все равно узнают. Пусть Арвон последит за Лейджером, как бы тот не устроил истерики. Мальчик, по-моему, будет держаться хорошо; эта история может сделать из него настоящего человека.

— Если он жив.

— Конечно.

— Если бы оба наших специалиста…

— Дерриок пока жив, Хафидж. Идите за лекарством. Как там, не видно по приборам, хорошо ли залило реактор?

— Я успел вдвинуть стержни до того, как мы ударились о землю. Пожалуй, взрыва не произойдет.

— Скажите остальным, что вы абсолютно в этом уверены. Атомная паника нам сейчас совсем ни к чему.

— Безусловно.

Хафидж взял фонарик и попробовал выйти из рубки. Это оказалось нелегким делом, так как корабль лежал на боку и дверь заклинило. Ударом ноги Хафидж все-таки открыл дверь и прополз на животе в коридор. Уайк услышал, как он убирал с дороги что-то тяжелое. Послышались тихие голоса.

Значит, жив кто-то еще, кроме них.

Уайк присел на корточки и положил руку на влажное плечо Дерриока. Всей кожей он ощущал во мраке вокруг себя корпус разбитого корабля. Где-то там, за изуродованными металлическими стенками, лежал неизвестный мир, покинуть который они не могли. Капитан не знал даже, можно ли дышать здешним воздухом, а рассчитывать, что на планете они найдут помощь, не приходилось: шансов на это не было практически никаких.

И это был результат его собственного решения. Капитан смотрел в окружавшую его тьму я думал, что нельзя было брать курс еще на одну планету, еще на одно солнце. Он сознательно пошел на риск — и просчитался. Он знал, что этот полет рискован, и все же полетел.

Почему?

Капитан знал почему. Он знал, что им двигал не разум. Если бы только он мог забыть, что погнало его в космос…

— О, черт! — сказал он.

Теперь уже слишком поздно.

Он услышал шаги за дверью. Возвращался Хафидж — и не один.

— Ну что?

— Лучше, чем можно было ожидать, — ответил Хафидж. — Очевидно, главный удар пришелся по рубке — в салоне все живы. Отделались ушибами, ничего серьезного. Нлезин повредил левую руку, но кость цела.

Капитан улыбнулся.

— И еще одно, — продолжал Хафидж. — Наше Ведерко треснуло где-то возле салона, в щель проникает наружный воздух, которым как будто можно дышать.

— Можно ли, нельзя ли, а придется: запасов энергии у нас больше нет, нашего воздуха без очистки хватит ненадолго. Хафидж, пожалуй, полоса невезения кончилась.

В кружок света вошел Колрак.

— У меня все готово для инъекции, — сказал он. — Если вы кончили поздравлять друг друга, то, может быть, попробуем помочь Дерриоку?

— Простите, — сказал капитан, отходя в сторону. — Посветите ему, Хафидж, а я попробую найти на складе еще один фонарик.

Священник ощупал Дерриока своими короткими, но удивительно чуткими пальцами. Потом, обнажив плечо антрополога, он протер кожу ваткой и впрыснул болеутоляющее. Дерриок по-прежнему лежал неподвижно. Колрак вытер кровь с его губ и выпрямился.

Уайк вернулся в рубку с двумя фонариками в руке. Один из них он протянул Колраку.

— Ну, как он?

— Переносить его нельзя. У него внутреннее кровотечение, а толчки и тряска в этих случаях — плохое лекарство. К болеутоляющему добавлена противоинфекционная сыворотка, так что можно не бояться заражения. Больше мы ничем ему помочь не можем.

  30