Особенно,... 
152 
– Вы не ошиблись, сударь, – расцвел де Вержи, добрея.
– А потому, – заключил де Еон, – обедайте здесь каждый день. Ибо я уже ничего не могу заплатить за вас! Граф Герши, мой любезный коллега, получил воспитание в лакейской, где привыкли сажать за стол всякого, кто забредет с улицы!
* * *
В один из дней в доме лорда Галифакса собралась мужская компания. Англичане всегда нравились де Еону тем, что пили не хуже русских; недаром родословие многих лордов и пэров упиралось корнями прямо в коньячную бочку. Шевалье тоже, понятно, не отказался присутствовать на этой попойке. И был немало удивлен, когда тут же встретил и Трейссака де Вержи.
– А-а, сударь, – спросил его де Еон, – вы, кажется, и здесь открыли для себя бесплатную кормушку? Знать бы мне, где тут мусорная яма, чтобы я мог выбросить в нее человека, который имеет наглость выдавать себя за писателя?
– Вы невоспитанный невежа, – покраснел Трейссак де Вержи. – Я не пророк, но предвижу: вы плохо кончите.
– Плохо – может быть. Но не гаже вас, сударь.
– Гаже – может быть, – парировал де Вержи. – Но зато не раньше вас, сударь…
Увлеченный выпивкой, де Еон вскоре забыл о нем. Но ближе к ночи, под воздействием вина, началось перед ним раздвоение мира. Люди и вещи расслаивались на составные части. Борода какого-то мусульманского посла вдруг отдельно от посла уехала влево и приклеилась к бритому лицу Трейссака де Вержи.
– Как? – крикнул де Еон, привлекая внимание пьяниц. – Вы еще здесь? Вы еще не насытились, сударь?
– Я не вижу надобности входить в рассуждения относительно размеров своего желудка, – трезво отвечал несчастный писатель.
– Так и быть! – решил де Еон. – Тогда я проткну вам желудок, и пусть лорд Галифакс, как хозяин этого дома, оценит на глаз все уничтоженное вами за его столом.
Шпага кавалера блеснула над бутылками. Он закричал:
– Хоть сейчас-то, перед смертным часом, оставь ты салаты с перцем и майонезом!
Лорд Галифакс заодно с Горасом Вальполем, эти два алкоголика, стали уговаривать де Еона не нарушать мир компании. Но кавалера было уже не остановить.
– Клянусь честью, это был его последний ужин! Мне надоели проклятые шпионы, ходящие за мной по пятам… я убью их!
Галифакс спьяна велел бить в барабан – в зале появились солдаты королевской гвардии с ружьями.
– А что, индюки? – сказал им де Еон. – Вам, наверное, здорово досталось от моих драгун в Ганновере?
Ему подсунули лист бумаги:
– Солдаты не уйдут, пока вы не подпишете обещания не преследовать Трейссака де Вержи и не оскорблять его нигде…
Утром он стал постепенно восстанавливать в голове картину вчерашних событий… Позвонил.
– Кузен, – сказал он брату, – сюда придет некий Трейссак де Вержи, так пропусти его ко мне без задержки. И приготовь, пожалуйста, стол для письма…
Едва Трейссак де Вержи появился на пороге его спальни, как два пистолета уже целили ему в лоб.
– Сударь, – заявил де Еон, не вставая с постели, – вы помните что-нибудь такое, чего я никак не могу вспомнить?
– Очевидно. Ибо я-то оставался вчера трезвым.
– Похвально! И помните солдат с ружьями?..
– Помню…
– И то, что меня заставили унизиться подписанием бумаги?
– Да, вы подписались, что более не станете меня оскорблять.
– Да, не стану… Вы видите стол?
– Вижу. И стол, и перья. Но я не вдохновенен сегодня.
– Я вас вдохновлю. Садитесь и пишите под мою диктовку.
– Не буду писать! – выкрикнул Трейссак де Вержи, но два громадных курка щелкнули, сразу взведенные. – Ну, хорошо, – нехотя согласился де Вержи, – диктуйте… я вас слушаю.
– Я, – диктовал ему де Еон, – именующий себя господином Трейссаком де Вержи…
– Я не именую себя – я ношу это имя от родителей!
– Это еще не проверено, – возразил де Еон. – Пишите далее: торжественно обязуюсь более ни под каким видом не проникать во французское посольство. В случае же нарушения сего договора я обязан представить послу ручательства за свою порядочность от двух или трех высокопоставленных лиц в Париже… Написали? – спросил его де Еон. – Благодарю… Милый кузен, вас-то мне учить не требуется: ну-ка, дайте ему в шею!
Забрав все свое имущество, де Еон переехал на Золотой сквер, где жил шпион маркиз ла Розьер. Именно в эти дни министр Прален доложил Людовику план своих действий:
– Положение в лондонском посольстве, благодаря де Еону, сделалось столь угрожающим для вашей королевской чести, что пора нам прибегнуть к крайним мерам.
152 
