98 
Кто победит?.. Приближался полдень.
* * *
В полдень произошло неожиданное: Фридрих через подзорную трубу разглядел бегущих солдат. Это были не русские – это его солдаты спасались бегством. Король видел, как в его железный авангард врубилась русская кавалерия. Следом двинулась русская пехота. Чудовищно! Необъяснимо! Парадоксально! Словно вдруг развернулась невидимая пружина: выпятив груди, московиты полезли вперед, отнимая у Фридриха пушку за пушкой.
– Ваше величество, – осторожно доложили королю, – русские забрали у нас двадцать шесть орудий.
– Так дело не пойдет! – ответил Фридрих и ударом ладони собрал трубу в один короткий тубус. – Так дело не пойдет, – повторил король. – Зейдлицу пора обрушить на фланги эскадроны!
Зейдлиц повел 56 эскадронов, а Шорлемер – 12 гусарских.
Король выжидал, когда эта лавина всмятку расплющит русских.
Но Зейдлиц что-то медлил… не появлялся на поле!
– Куда он провалился? – нервничал король. – Де Катт, могу сообщить по секрету… Только вам, как другу: наше положение стало трудным.
– Не может быть! Пока всё хорошо.
– Нет, – ответил ему король. – Вы просто не смыслите в алгебре боя, а я уже привык раскусывать эти формулы…
Настроение у Фридриха сильно испортилось. Клубы дыма, летевшие от Цорндорфа, и режущая острая пыль слепили его… Де Катт задумчиво признался:
– Я многого не понимаю в этом сражении.
– Утешьтесь! – отвечал король с вялой улыбкой. – Вы не одиноки в этом… Скоро я тоже перестану что-либо понимать.
Раздался мощный всхрап коня – это прискакал Зейдлиц:
– Король, ты хотел меня видеть?
– Я хотел видеть тебя вон там, – показал Фридрих в гущу сражения. – А здесь я тебя видеть не желаю… Помни, Зейдлиц: ты мне головой своей отвечаешь за эту битву!
– Король, – рассмеялся Зейдлиц, – после любой битвы моя голова всегда в твоем распоряжении…
Растаптывая мертвецов в густой траве, дробя копытами черепа и кости, лава прусской конницы двинулась – и только глухо сотрясалась многострадальная кормилица-земля. Кавалерия неистового Зейдлица разом опрокинула русские линии. Началась страшная сеча. Когда патроны кончались, русские бились с конниками штыками. Вспарывали животы лошадям. Тащили пруссаков из седел. Под палашами кавалерии сверхупорно не сдавались первые линии русских, и в этот момент Фридрих вполголоса обронил фразу, ставшую знаменитой:
– Я вижу только мертвых русских, но я не вижу побежденных русских!
Опытным глазом полководца он наблюдал за битвой, стараясь разгадать перелом в духе сражения. И король мучился, стоя на пригорке, не видя главного момента, ради которого он и открывал это сражение сегодня: русские не были сломлены нравственно!
– Ваше величество, возьмите трубу, – подсказал ему де Катт. – Вы увидите сейчас незабываемое зрелище…
В этот день де Катт записал в своем походном журнале:
«Русские полегли навалом. Но, когда их рубили саблями, они целовали ствол своего ружья и не выпускали его из рук…»
Фридрих решительно бросил в бой свежие батальоны. Он обжег русские войска огнем слева. Уколол их штыками справа. Растоптал конями в упор. Выбил их ряды сзади. Но…
– Здесь что-то не так, – признался король. – Русского мало убить – русского надо еще и повалить!
– Дайте королю самую большую трубу, – велел де Катт. – Я хочу, чтобы король видел то, чего никто никогда еще не видел…
Что же видел сейчас Фридрих?
«…россиян малыми и большими кучками и толпами, стоящих по расстрелянии всех патронов своих, как каменных, и обороняющихся до последней капли крови. Многие, будучи прострелены насквозь, не переставали держаться на ногах и до тех пор драться, покуда могли их держать на себе ноги. Иные, потеряв руку и ногу, лежали уже на земле, а все не переставали еще здоровою рукою вредить своим неприятелям…»
Так свидетельствует очевидец – рядовой участник этой битвы.
Каким-то образом в русском лагере стало известно, что Фридрих велел солдатам своим никого не щадить.
– Постоим же и мы за себя! – раздавались призывы над русским лагерем.
Первая линия погибла вся – своим всепобеждающим упорством она спасла вторую линию войск. Правое крыло отодвинулось. Но кавалерия Зейдлица, уже вконец обессиленная, отступила. На рысях, мотая окровавленными гривами, лошади уносили всадников прочь.
Фридриха поздравляли с победой.
– Не болтайте глупостей! – отвечал король. – Что мне правое крыло русских? Вон там стоит их левое крыло. А центр еще не тронут мною совсем. И я не знаю, когда все это кончится… И – чем кончится?
98 
