85 
«Чеченцы, — продолжал он, размахивая руками, — это же все бандюги, понимаешь!» Президент покрутил пальцем вокруг собственной головы:
«Эти черные повязки, понимаешь, навязали на головы! Всех их будем уничтожать!»
Пока ошалевшие корреспонденты пытались сообразить, почему зеленые головные повязки чеченцев с текстом из Корана представились занемогшему Президенту черными, сам Президент последним усилием воли напряг глаза и увидел отчаянные знаки, которые подавали ему, оставаясь за кадром, Козырев и пресс-секретарь Медведев.
Поднеся палец к губам, Ельцин несколько раз послушно кивнул и более спокойным голосом сообщил собравшимся снова, что Дудаев попросил политического убежища в Турции. Это заявление было немедленно опровергнуто сотрудниками американското президента, но Ельцин, казалось, этого не услышал. В это время один из российских тележурналистов задал вопрос Клинтону, не изменил ли тот свое мнение о Чечне вследствие захвата больницы на юге России? Придя снова в бешенство и не давая Клинтону ответить, Ельцин в состоянии повышенной нервозности, по словам американских корреспондентов, снова почти заорал, что он сам является заложником этого кризиса, а его друг Билл поддерживает российскую акцию подавления мятежа. Голос Ельцина поднялся до уровня крика. «Генерал Дудаев, упрямо твердил он, попросил политического убежища в Турции и Турция согла силась. Нам все равно, куда он денется!» Однако, попытка Ельцина опереться на дружеское плечо Билла Клинтона с помощью утверждения, что «мой друг Билл» поддерживает российские методы подавления чеченских повстанцев, на этот раз не прошла.
Президент Клинтон, явно отворачивавший голову, когда «друг Борис» дышал в его направлении и мрачно молчавший во время ельцинского монолога, заявил, что его позиция по поводу чеченского конфликта абсолютно не та, что приписывает ему Ельцин. Конечно, он против всякого терроризма, но не односторонне, не в пользу одних против других.
Терроризм если уж применять это слово начался с нападения российских вооруженных сил на Чечню, он был присущ всему способу ведения этой войны; то, что произошло в Буденновске, лишь логическое развитие событий.
«Поведение Президента в Галифаксе, — передавал в Москву один из российских журналистов, — его пустые и напыщенные речи, его безответственные заявления вроде фантастической лжи о намерении Дудаева бежать в Турцию, разыгранная им при встрече с Клинтоном сцена, изображающая «бандитов в черных (?) повязках», смотреть на которую было еще более стыдно, чем на берлинское дирижирование, неожиданно обернулась удачей для страны, поскольку в Москве «на хозяйстве» остался Черномырдин».
Поздно вечером 17 июня бригада российского телевидения была срочно вызвана в здание правительства. Время приближалось к полуночи, и перепуганные журналисты гадали, что могло произойти. Какое правительственное заявление сейчас пойдет в эфир? Такого еще не было никогда, даже во времена Карибского кризиса, когда СССР и США балансировали на грани ядерной войны.
Что же произошло сейчас? Может быть, вошедшие в раж армия и спецслужбы в отместку за неудачу в Буденновске и за все другое прочее решили развязать мировую войну по принципу: семь бед один ответ?
То, чему стали свидетелями тележурналисты, а через них вся страна и весь мир, действительно не имело аналога в истории. По крайней мере в истории борьбы с терроризмом.
Взяв телефонную трубку, премьер произнес:
«Шамиль Басаев? Говорит Черномырдин…»
Премьер-министр страны ЛИЧНО начал переговоры с «главой банды террористов», согласившись выполнить если не все, то главные условия, выдвинутые Басаевым. Подобного развития событий не ожидал никто.
Несмотря на то, что Виктор Черномырдин в течение всех прошедших шести месяцев и пытался дистанцироваться от чеченской бойни, ему как главе правительства это удавалось далеко не всегда. Публичные же заявления премьера, особенно последнее время, становились все жестче.
Накануне нападения на Буденновск, 6 июня, находясь в Краснодаре, премьер, стоя на фоне ухмыляющегося Николая Егорова, заявил, что «вести переговоры в Чечне не с кем». Он де уже испробовал все варианты. «Нельзя вести переговоры с бандитами», нравоучительно изрекал премьер.
На следующий день, 7 июня, Черномырдин снова высказался по Чечне, заявив, что происходящие там события, по сути, являются вооруженным восстанием против единства России, а потому должны быть подавлены военной силой. «Война в Чечне, подчеркнул премьер, будет продолжаться в том же объеме. С бандитами нельзя вести никаких переговоров».
85 
