Морозная ночь

Морозный ветер выл подобно тысяче оголодавших волков. Он проникал под одежду, забирался в самые потаенные уголки, грызя и терзая кожу ледяными зубами. Лица солдат побелели от холода, челюсти выстукивали походный марш лучше всякого барабана.

Гай Люций Валериан угрюмо окинул взглядом поредевшую центурию. За последние десять дней он потерял больше половины - одни замерзли до смерти, другие дезертировали. Прошлой ночью двух легионеров задрал медведь. Но центурион продолжал упорно идти вперед - а за ним, ворча и сетуя, следовали остальные.

У столь крупных потерь нашлась и хорошая сторона. Пайки погибших были распределены между выжившими, а меньшее число солдат легче удерживать в повиновении. В воздухе ощутимо пахло бунтом. Последние дни Валериан спал вполглаза, постоянно держа у изголовья кинжал. Пока что ему ни разу не пришлось им воспользоваться, но злые глаза легионеров ясно говорили - ждать недолго.

Центурия Валериана принадлежала к первопроходцам. Им уже приходилось бывать в тяжелых условиях - они форсировали Рейн и Дунай, умирали от жары в Ливии, блуждали по дремучим чащам бриттов… Не проходило и года, чтобы их не отправили в очередную глушь, словно желая испытать на прочность.

Здесь, на самом краю Ойкумены, Валериан впервые усомнился в успешном исходе испытания.

Легионеры нещадно мерзли. Пищи пока что хватало - в мешках все еще остались сухари и сыр. Правда, ветчина кончилась вчера, а кислое вино - три дня назад. Но смерть от жажды уж точно никому не грозила - вода лежала прямо под ногами, пусть и затвердевшая. Знаменосец прямо сейчас грыз ледышку, другой рукой продолжая удерживать штандарт.

Центурион старался не замечать, что ноша его людей постоянно легчает. Каждый легионер нес на левом плече шест с поклажей, но эта поклажа медленно, но верно переправлялась в сугробы. Пилы, корзины, киркомотыги, саперные лопаты, ремни и цепи - весь инвентарь безжалостно выкидывался прочь.

Буквально только что Валериан, замыкающий цепь, увидел рядом с дорогой чей-то панцирь - и у него не хватило духу выяснять, кто его бросил. Он сам с трудом удерживался, чтобы не скинуть опостылевшие доспехи - они ничуть не грели, скорее уж наоборот. Холодная бронза только понапрасну студила тело - если бы не теплые туники под ними, доспехи давно убили бы своих владельцев.

Стужа. Стужа и мороз нещадно терзали детей великого Рима. Они умирали в этом ледяном краю, умирали от холода, безуспешно пытаясь понять - зачем они здесь? Что они здесь делают? Зачем они сюда пришли?

– Люций, люди измучены! - прокаркал Селин, помощник центуриона. - Нам нужен отдых!… Нужно развести костер!… согреться!…

Валериан обратил к нему пустой взгляд. Пальцы крепко сжали жезл из виноградной лозы, и кое-кто из легионеров невольно вздрогнул. Их центурион не отличался мягкостью нрава - многие спины хранили шрамы, оставленные его жезлом.

– Развести костер?… - сухо спросил Валериан. - Из чего? Из снега?… Изо льда?… Из камня?… Вокруг больше ничего нет! Может быть, подожжем наши мечи?… Единственное здесь, что может гореть - это мы сами! Мы, наша одежда… да еще штандарт. И то только древко…

– Тогда повернем назад! - исступленно выкрикнул Селин. - Куда мы идем?! Мы дошли до конца мира - дальше нет ничего, кроме снега и льда! Или ты в самом деле веришь, что за следующим холмом откроется благословенная Гиперборея?!

  83