Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
60 
– Ну, хватит! Будет! Развела мокроту. Вероника ответила протяжным писком со скачками икоты.
Павел подошел к ней, вытащил из кресла, сел сам и устроил сестру на коленях, обнял ее, прижимая рукой голову к своему плечу. Тихонько укачивал.
– Успокойся! Ты же понимаешь, что я о тебе пекусь? Разве я могу видеть, как тебя несет по кривой дорожке, и молчать? Ты будешь вести себя как хорошая, умная девочка?
Ни слова Вероника произнести не могла, только икала. Павел задавал вопросы и домысливал ответы. Очень надеялся, что эти ответы демонстрируют начавшийся, пусть очень болезненно, процесс выздоровления сестренки. Болезнь называлась «глупая влюбленность». Способ лечения отеческий. Павел баюкал Веронику, гладил по голове и по плечу, приговаривал ласковые слова, оправдывался и объяснял свой гнев братской любовью.
Через несколько минут, еще не справившись окончательно с икотой, шмыгая носом, Вероника пробормотала:
– Ведь-ик можешь-ик, как человек-ик спокойно ик-ик, говорить! Чего-ик, орал? Как ик-ик припадочный. Ик!
«Кнут и пряник, – подумал Павел. – Не обязательно быть тираном, чтобы бессознательно пользоваться этими орудиями. Достаточно любить по-отцовски, по-братски. А вот с Ириной розги и ласка не пройдут. А что пройдет? Не знаю. Заноза! Не жена у меня, а заноза!»
Почувствовав свою власть, Вероника потребовала, чтобы братик уложил ее спать, посидел рядом с кроваткой, как возле больной, подогрел молочка и принес. Павел безропотно за ней ухаживал, только что песенку не спел и сказку не рассказал. Но, собравшись уходить, ласково и беспрекословно заявил, что отныне берет на контроль каждый шаг Вероники. То есть она обязана ежедневно, каждые три часа выходить на связь и сообщать, где, с кем находится, какие планы имеет.
Поцеловал в лобик и вздохнул:
– Когда-нибудь за мой братский подвиг ты оторвешь от своей счастливой семьи деньги и на них поставишь мне памятник. Надеюсь, прижизненный.
– Павлик, ты думаешь, Данила ко мне ничего… ни капельки, ничуточки?..
– С меньшим риском для психического здоровья ты могла бы влюбиться в Ди Каприо или какого-нибудь нашего артиста.
– В Безрукова? В Хабенского?
– Во вместе взятых.
* * *
Ирина закончила утюжку белья. Павел не приходил и не давал о себе знать. Она набрала номер телефона Данилы, разговор состоялся по меньшей мере странный.
– У тебя Павла не было? – спросила Ира.
– Был. Расквасил мне морду и ушел.
– Что сделал? – поразилась Ирина.
– Посоветуй, как врач. Глаз заплыл, поллица вздулось, завтра буду как косорылый баклажан.
– Приложи лед, заверни его в салфетку и полиэтиленовый пакет. Через два часа мазь. Какая у тебя есть в аптечке? Даня, что произошло?
На последний вопрос Данила не ответил, покопался в аптечке, достал тюбик, прочитал название.
– Не подходит, – забраковала Ирина. – Это от геморроя.
– Вся наша жизнь – сплошной геморрой. От меня жена ушла, ты в курсе?
– Нет. Какой кошмар! Тебя Павел побил из-за Лены?!
– Еще не хватало, чтобы из-за этой геморроидальной твари… Другая девушка замешана.
– Вы не поделили с Павлом девушку? – У Ирины вмиг сел голос.
– Не бери в голову! Детский крем подходит? Более ничего нет.
– Детский крем не подходит, – машинально проговорила Ира. – Даня, я тебя прошу…
– Передай своему мужу, что если он считает меня подлецом и ублюдком, то сам скотина! Пока!
Данила положил трубку. Ирина опустила на рычаг свою. Она смотрела на руки. Пальцы не дрожали, хотя волнения было через край. Еще в квартире матери Ирина предположила, что после нервной встряски их знакомства и теплого общения она навсегда избавилась от досадного недостатка. Так и есть. Хоть одна польза.
Тревога отогнала усталость, отодвинула желание немедленно свалиться спать. Но голова ясной не стала. У Ирины имелся безотказный метод привести себя в состояние активного бодрствования. Метод простой – стакан крепкого сладкого чая. Случалось, приползала едва не на четвереньках домой, где маленький сын, больной папа, хмурый муж, отсутствие ужина и чистых отутюженных сорочек для них троих на завтра. Ирина заваривала крепкий чай, выпивала и через пятнадцать минут становилась бодра, как олимпиец перед стартом. Готовила ужин, стирала, гладила, играла с Николенькой, выслушивала папу, дурачилась с мужем, накрывала на стол… Но у бодрильного средства имелся существенный недостаток – оно действовало до четырех утра. До этого времени заснуть не удавалось. Полстакана чая не действовали вообще, а после целого глаз не сомкнешь до первых петухов. Три часа отдыха не восстанавливали силы, и вечером приходилось снова прибегать к допингу. Два года назад благодаря чаю, который действовал на нее как наркотик, Ирина довела себя до нервного истощения. Пришла в соседний кабинет, к коллеге, опытному доктору.
60 
