Особенно,... 
77 
Он как раз изучал историю о человеке, которого проглотил кит, когда начались местные двенадцатичасовые новости. Главной новостью было ограбление банка, стоившее жизни двум полицейским, банковскому охраннику и одному из клиентов. Грабители скрылись вместе с неустановленной суммой денег. Хотя город был маленьким, банк оказался богатым из-за расположенного неподалеку шинного завода.
Камеры слежения помогли установить личности нападавших.
Ими оказались беглые заключенные Майрон Хаттс и Карл Херболд, а также брат Херболда Сесил, условно освобожденный заключенный, который жил и работал в этом городе.
Что удивительно, в ограблении также участвовала банковская служащая Конни Скэггс. Эта тридцатидвухлетняя женщина, разведенная, без детей, которую коллеги называли «вполне нормальной личностью», застрелила из пистолета одного из полицейских.
— Мы уверены в том, что поймаем этих убийц и передадим их в руки правосудия, — заявил взволнованный начальник полиции, потерявший при налете половину своих подчиненных — двоих из четырех полицейских. — В этом городе нельзя безнаказанно стрелять в копов.
Херболды и их сообщники были признаны вооруженными и чрезвычайно опасными. Фасоль стыла на столе, в то время как Эззи слушая сообщения о поисках преступников в Арканзасе, северо-западной части Луизианы и северовосточном Техасе.
Репортаж с места события сменился передачей из студии, где ведущий предоставил слово психологу. Доктор Как-бишь-его начал монотонно читать лекцию о том, какой травматический эффект оказывают подобные происшествия на психику свидетелей и членов семей пострадавших.
Эззи выключил звук. Механически поглощая остывшую фасоль, он смотрел на молчащий телевизор. Выступление психолога сменила реклама подгузников. Затем какая-то женщина демонстрировала озабоченной соседке свой сияющий чистотой туалет.
Подобно старой кавалерийской лошади, заслышавшей звук боевой трубы, Эззи был готов мчаться вперед. Его недавняя решимость поставить крест на деле Пэтси Маккоркл вмиг исчезла. Еще несколько минут назад он был вял и безволен. Теперь он был полон энергии.
Он был первым представителем закона, который вступил в борьбу с братьями Херболд. Он был первым, кто отправил их в тюрьму. Теперь они совершили в соседнем штате тяжелое преступление и спешно удирали. Карл и Сесил были испорченными мальчиками. Психологи, вероятно, объяснили бы это тем, что в годы формирования личности братья росли без отца, со слабохарактерной и инертной матерью, с суровым отчимом, который пытался приучить их к дисциплине и которого они не любили. Дескать, ничего удивительного в том, что они стали такими.
Но теперь они вполне самостоятельные мужчины. А стало быть, им нравится быть изгоями. После сегодняшнего налета и нескольких убийств им уже нечего терять. Люди, которые готовы на все, — самые опасные.
Херболдов нужно поймать до того, как они убьют кого-нибудь еще.
Эззи вскочил на ноги. Отнеся тарелку на кухню, он ополоснул ее холодной водой. Жир моментально застыл в виде оранжевой корки, но Эззи так и оставил все в раковине.
Схватив шляпу, он выскочил в дверь и спустя несколько секунд был уже в машине. Впервые после отставки он знал, что надо делать.
* * *
В дежурной комнате управления находился только один диспетчер. Увидев Эззи, он заулыбался.
— Привет, Эззи! Что привело тебя сюда?
— Привет, Саудер. Как идут дела?
— Хорошо на пенсии?
— Замечательно.
— Наверно, все же нужно привыкнуть.
— Ну да. Ваш новый босс здесь?
— Да-да! — ответил дежурный. — Только что вернулся из кафе, с обеда. Принес от Люси кусок пирога с кокосовым кремом.
— Он не будет возражать, если я к нему заскочу?
— Ты знаешь, где дверь.
Подойдя к двери, Эззи вежливо постучал. Оторвавшись от пирога, шериф Рональд Фостер махнул рукой Эззи, чтобы тот входил. Выпускник техасского «Эй энд Эм», он с большим преимуществом выиграл выборы на должность шерифа — за счет того, что был сложен как борец и вел себя чрезвычайно уверенно. Солидный семейный человек, он имел красивую жену и троих детей и был дьяконом баптистской церкви. Пронзительные голубые глаза, казалось, говорили: «Я люблю Иисуса» и «Не шути со мной». Шериф был коротко подстрижен по образцу морских пехотинцев и, как представлялось Эззи, считал себя человеком жестким.
Если необъявленный визит Эззи его и раздражал, шериф этого не показал. Его рукопожатие было крепким и сердечным.
77 
