Особенно,... 
48 
— Достаточно, — сказал Келли. — Левая рука действует. Проверь все остальное.
— В бою ему придется отразить больше чем два удара, — заметил механик.
— Левая рука в порядке, — отчеканил Келли. — Проверяй остальное, тебе говорят.
Поул засунул руку в грудную клетку Максо и включил ножные центры — ноги стали двигаться. Робот поднял левую ногу и вытряхнул колесико. Затем он, покачиваясь, встал на обе ступни; он напоминал калеку, который после длительной болезни поднялся на ноги.
Поул протянул руку и нажал кнопку «На полную мощность», затем быстро отскочил назад. Глаза робота остановились на механике, и Максо начал скользить вперед, прикрывая лицо руками и высоко подняв плечи.
— Черт побери, — прошептал Поул, — скрип будет слышен даже в последних рядах зала.
Келли поморщился, прикусив губу. Он следил за тем, как Поул нанес удар справа и как Максо резким движением поднял руку для защиты. В горле у него все пересохло, ему стало трудно дышать.
Поул двигался быстро, робот неотступно шел за ним по пятам; его резкие судорожные движения контрастировали с мягкими плавными движениями человека.
— Да, он великолепен, — съязвил механик. — Действительно великий боксер!
Максо продолжал атаковать механика, подняв руки в защитной стойке. Поул изловчился и, наклонившись вперед, нажал кнопку «Стой». Максо замер.
— Послушай, Стил, мы должны поставить его на оборону, — сказал механик. — Если он попытается перейти в наступление, Б-7 разнесет его на куски.
Келли откашлялся.
— Нет, — сказал он.
— О господи, подумай хоть немного, Стил! — взмолился Поул. — Ведь Максо лишь Б-2, ему все равно крышка, так давай спасем хотя бы часть деталей!
— Они хотят, чтобы он наступал, — сказал Келли. — Так и записано в контракте.
Поул отвернулся.
— Кому все это нужно? — прошептал он.
— Проверь-ка его еще раз.
— Зачем? От этого лучше не будет.
— Делай, как тебе говорят! — закричал Келли, давая выход ярости, накопившейся в нем за день.
Поул послушно кивнул, повернулся к роботу и нажал кнопку. Левая рука Максо взлетела вверх, затем внутри что-то треснуло, и рука упала вниз, ударившись о бок с металлическим звоном.
Келли вздрогнул, на его лице застыла маска отчаяния.
— Боже мой! Ведь я тебя просил не трогать левую руку! — вырвалось у него. Он подбежал к механику. Тот, побледнев, изо всех сил нажимал кнопку. Левая рука не двигалась.
— Я же говорил — оставь левую руку в покое! — заорал Келли. — Неужели непонятно… — Келли оборвал фразу на полуслове: голос отказал ему.
Поул не ответил. Он схватил отвертку и начал колдовать над щитком, прикрывающим механизм левой руки.
— Если ты сломал ему руку, клянусь богом, я… — заикаясь, начал Келли.
— Если я сломал руку! — огрызнулся механик. — Послушай, ты, безмозглая дубина! Эта развалина уже три года держалась на честном слове!
Келли сжал кулаки, его глаза налились кровью.
— Сними щиток, — приказал он.
— С-с-сукин сын, — шептал Поул дрожащим голосом, отвертывая последний болт на плечевом щитке. — Попробуй, найди такого механика, который все эти годы ремонтировал бы этот экскаватор лучше меня! Найди хоть одного!
Келли не отвечал. Он стоял и смотрел, как механик снимает щиток.
Как только щиток был снят, пружина сломалась пополам, и кусок ее со звоном отлетел в другой угол комнаты.
Поул хотел что-то сказать, но не мог. Как зачарованный, он смотрел, не отрываясь, на пепельное лицо Келли.
Келли повернулся к механику.
— Почини его, — сказал он хриплым голосом.
Поул с трудом проглотил слюну.
— Стил, я не…
— Почини его!
— Я не могу, Стил! Эта пружина латалась уже столько раз, что ее больше нельзя чинить, на ней живого места нет!
— Ты ее сломал. Теперь почини! — пальцы Келли тисками сжали руку механика. Поул рванулся в сторону.
— Отпусти меня!
— Что с тобой, Поул? — неожиданно тихо спросил Келли. — Ты ведь знаешь, что мы должны починить эту пружину! Должны!
— Стил, нам нужна новая пружина.
— Так найди ее!
— А где? В этом городе нет таких пружин, Стил! И кроме того, у нас нет шестнадцати долларов…
— О… боже мой, — прошептал Келли. Его рука разжалась и бессильно повисла. Он повернулся, нетвердыми шагами направился к скамье, сел и долго смотрел на высокую неподвижную фигуру Максо.
48 
