Особенно,... 
198 
– Старик хороший, и дело свое знает, – отвечал Тупиков. – Вы не волнуйтесь, адмирал, наша партийная организация не из дураков состоит… Зачем же нам напрасно трепать заслуженного человека?
Делегаты пришли к Бахиреву с претензией:
– На «Славе» радисты перехватили радио с Цереля. Дело там – дрянь! Хотя и артачатся. А почему линкоры наши простаивают? Командам такое не нравится: мы же не пасхальные яйца, которые до следующего года хранить надо? Пускайте нас в оборот…
Адмирал выждал, когда Тупиков скажет ему все.
– Я вас понял. Это верно, что я придерживаю линкоры. Такова суть морской стратегии: линейные силы – главные козыри в игре, ими кроют последнюю карту противника. В этом вопросе не советую, комиссар, горячиться. «Слава» и «Гражданин» несут в себе потенциальную силу воздействия на события. Даже не участвуя в битве, они лишь своим присутствием охлаждают противника, чтобы он не слишком-то зарывался с нами… Вы меня поняли?
– Мы вас поняли. Но нас, линейных, три тыщи гавриков. Каждому в ухо вдувать эти истины большевики не могут. Дайте дело!
– Ладно. Пусть на «Гражданине» меняют белье…
Менять белье – значит, можно готовиться к бою. Того и ждали на линкорах. Делегация, радостно шумя, собралась уходить, но один матрос из ее состава, совсем молоденький, успел сладчайше вздремнуть на адмиральском стуле. Тупиков потащил его к дверям.
– Это наш, – пояснил Бахиреву. – Сосунок еще, но растет, будто на дрожжах. Вы уж извиняйте его: в десанте был, не спал двои сутки. Вот, как сел, так все дырки на нем и задраились.
Витька Скрипов окончательно проснулся только на катере, который, раздвигая тьму рейда, медленно пробирался среди кораблей.
– С адмиралом-то договорились? – спросил, зевая.
– Проспал, брат. Завтра «Гражданин» двинет к Церелю.
– Церель… у-у, как страшно! Это тебе не дамба…
Завтра покажет: быть Церелю или не быть.
* * *
Артеньев до полуночи принимал делегации.
– Мы не можем сражаться. Сдавайте батареи немцам.
Он посылал их к черту, и они мялись в дверях.
– Так мы, – спрашивали, – можем уйти с Цереля?
Но эти «делегаты» хотя бы спрашивали разрешения. Другая же часть прислуги, полностью деморализованная, вообще считала, что она свободна от всякого долга. Была глухая ночь, едва освещенная лучами прожекторов с моря, когда Артеньева вызвали в казарму для собрания. Он пришел в барак и сразу понял, что никакого собрания нет и не будет. С ним просто решили разделаться «как с последним препятствием, – писал он через несколько лет, – которое стоит на пути капитуляции». Посреди барака – ведро с самогонкой, люди подходили, черпали кружкой, пили и предлагали ему:
– Господин старлейт, хлебните для храбрости…
Артеньеву лучше бы молчать, но он заговорил:
– Пока вы еще не надрались до полного оскотинения, пока вы еще способны хоть как-то мыслить, я вам скажу все, что думаю. Церель будет сражаться и без вас! Вашей паники я не понимаю. Мы вчера стреляли как раз отлично, а немцы стреляли как раз отвратительно. Неужели даже этот факт не способен придать вам бодрости?.. Но после этого ведра мне говорить с вами не о чем. Вы хуже предателей! Предатель хоть берет деньги, а вы торгуете честью русского воина бесплатно… Сволочи вы и подонки!
Барак решил с ним разделаться, но эта речь, произнесенная сурово и чеканно, остановила убийц. В спину стали кричать:
– Дайте радиву, что мы не можем сражаться.
– Хорошо, я дам! Я сообщу Бахиреву все, как есть…
Вместе с комиссаром старлейт составил радиограмму на Куйваст: «Положение Цереля критическое. Ждем немедленной помощи. Приход флота к утру может спасти положение». Содержание этой шифровки Скалкин сознательно довел до гарнизона Цереля, и слабой надеждой на приход кораблей он все-таки удержал людей до утра.
Из бухты Менто, куда собирались все дезертиры и где еще качались миноносцы «Украйна» и «Войсковой», оттуда, из этой благословенной тиши, осененной белым флагом капитуляции (хотя капитуляции еще и не было), позвонил на Церель каперанг фон Кнюпфер:
– Я думаю, что пора вам начать расстрел[26] орудий. Начинайте выкатывать весь боезапас Цереля в Ирбены и… уходите.
– Рано, – ответил ему Артеньев. – Вы не беспокойтесь: нам ведь до Менто теперь так же далеко, как до луны. Есть еще честные люди на Цереле, и они не побегут…
На другом конце провода (в бухте Менто) раздался отчетливый зевок Кнюпфера, – вот от кого идет разложение!
198 
