Последние отзывы

  29  

Но большую часть времени мы с интересом наблюдали за нравами островитян. Мы то и дело сообщали друг другу о том, в каких формах выражается доходящее до смешного преклонение беотов перед эстетами. Некоторые туземцы доводят этот фетишизм до того, что хранят малейший клочок бумажки, к которой прикоснулось «священное» перо эстета. Один из самых богатых беотов с гордостью показывал перо, принадлежавшее раньше Ручко; беот приобрел его по дорогой цене у местного торговца редкостями. Для него это была своего рода реликвия. Вообще, если вкратце охарактеризовать отношение майанцев к искусству и к художникам, я должен был бы назвать его религиозным культом. Лучшие из эстетов — святые, живущие в нереальном мире, который создает их воображение, и желающие только одного: создавать совершенные произведения. Из честолюбия они подражают великим легендарным художникам, боготворимым на Майане, например Флоберу, бюст которого стоит в домах многих беотов; Шелли, которому они воздвигли храм с мраморной статуей, изображающей обнаженного поэта; Марселю Прусту, день рождения которого ежегодно отмечается торжественным чтением нескольких страниц из его произведений. Среди ныне здравствующих эстетов наиболее уважаемый — Альберти, который всю свою жизнь носился с мыслью написать поэму в тридцать строк: эта идея зародилась у него в восемнадцать лет, но осуществил он ее только семидесятидвухлетним стариком.

Отношение к искусству как к священному обряду вылилось в некие обязательные формы. Раз в неделю в театре ставится комедия или же устраивается концерт в «Великане»; эти спектакли бесплатны и имеют характер всенародного торжества; первые ряды кресел предоставляются эстетам; присутствие всех беотов обязательно. Карательные меры не применяют. ся, ибо угрозы социального остракизма вполне достаточно. Беот, не любящий музыки и литературы, становится отверженным. Эстеты перестают у него обедать; другие беоты его презирают; его жена, а также дети в конце концов добиваются, чтобы он, по крайней мере внешне, выказывал признаки уважения, которого он на самом деле не испытывает.

Тайны искусства здесь охраняются так же бережно, как тайны религии в других странах. Самый прославленный майанский драматург — Педро Санцони; пьесы его красивы, но настолько туманны, что большинство беотов их не понимает, — еще одна причина для восхищения писателем. Во время нашего пребывания на Майане мы были свидетелями одного эпизода, который показателен для отношения беотов к Санцони.

Его любимая актриса Ноэми отличалась таким пылким артистическим темпераментом, что во время игры впадала в транс. Иногда она искусственно создавала такое повышенное нервное состояние, необходимое для проявления ее таланта; для этой цели театральная камеристка по ее приказанию прикрепляла к дверям уборной табличку не с именем «Ноэми», а с именем того действующего лица, которое она должна была играть. Однажды, в день премьеры, камеристка забыла сменить табличку, и Ноэми вышла на сцену в костюме и гриме такой героини, которой вовсе не было в пьесе…

Когда другие артисты услышали, что она подает бессмысленные реплики, они попытались привлечь ее внимание и дать ей понять, что она забыла роль. Но Ноэми как будто не видела их. В испуге Педро Санцони хотел уже броситься на сцену и остановить представление, когда, взглянув на публику, заметил, что ничто не смущало ее спокойствия. Он дал доиграть акт. Занавес опустился под гром аплодисментов беотов, которые говорили друг другу, что Санцони никогда еще не создавал ничего более гениального и смелого.

Цензура эстетов не разрешила обнародовать в «Газете» сведения о подоплеке этого эпизода; пьеса была напечатана в том виде, в каком ее сыграли, с заменой оригинального текста бессвязной ролью, причем Санцони дал пьесе новое название: «Пришелица с того света».

Она стала классическим произведением майанской драматургии. Всю эту историю мы с Анной узнали от миссис Александер. Точности ради должен добавить, что нам нравилась эта пьеса.

Та же миссис Александер объяснила нам, что в последние годы появились опасные новые веяния, побуждавшие некоторых молодых беотов крамольного нрава отрицать значение эстетов, видеть в них паразитов и требовать их изгнания с острова, если они не захотят работать собственными руками. Эти молодые люди нашли своего идеолога в лице Сэма Фогга, выродка-эстета, который проповедует ученикам, что жизнь важнее искусства. Называют этих молодых людей биофилами. Благомыслящее большинство их презирает и считает безнравственными; их учение распространяется медленно, ибо почти всегда брак возвращает «заблудших овец» к нормальной жизни.

  29