Особенно,... 
32 
— Нет, я не посторонняя! — внезапно обернувшись, крикнула Джулия. — И мне очень больно от того, что мистер О'Рейли на старости лет решил вдоволь наиграться в игрушки, а бедный мальчик должен на все это смотреть!
— Я ничего не понимаю…— пролепетала Тина.
— Чего уж тут понимать!
Девушка отвернулась, но Джулия успела заметить, что по лицу ее катятся слезы.
— Тина!
Та повернулась, и женщина увидела чистый овал лица, серые, обиженно-печальные глаза, по-детски чуть припухлые губы и русые волосы над гладким, тронутым золотистым загаром лбом.
— Ладно, — вздохнула Джулия, — вы ведь почти ребенок… Идем лучше ко мне!
Она провела Тину по лестнице и длинному коридору во флигель, где она жила до сих пор, занимая две чистенькие комнатки с кружевными салфетками на комоде и столе, вышитыми занавесками и белыми покрывалами на диване и креслах. На стене тикали старинные часы.
— Это еще Мартину, моему мужу, достались от его деда, — пояснила Джулия, заметив взгляд девушки. — Муж мой был очень хорошим человеком, работящим, спокойным, он умер всего год назад. Садитесь, мисс! — пригласила она Тину. — И слушайте… Надеюсь, мистер О'Рейли не рассердится, хотя что там! — Она махнула рукой. — Ведь все, что я скажу, чистая правда!
Несколько минут она молча смотрела на Тину прозрачными голубыми глазами, потом сказала:
— Да, мистер О'Рейли был женат на очень красивой мулатке мисс Одри Бенсон.
Тина вскинула ясный взор.
— На мулатке?
— Да. Отец этой женщины был белый, а мать родилась на Филиппинах. Джозеф Бенсон, капитан большого торгового судна, был человеком властным, умным и уже немолодым, тогда как матери мисс Одри едва исполнилось восемнадцать. Она была из бедных, к тому же темнокожая, но, видимо, красивая. Мистер Бенсон взял ее на корабль. Он, надо полагать, влюбился по-настоящему, всерьез, потому что, когда девушка забеременела, женился на ней. Жили они богато, мистер Бенсон несмотря ни на что обожал свою молодую жену, а особенно дочь. Она с малолетства ни в чем не знала отказа. Мать мисс Одри, конечно, никогда ничему не училась, но своей дочери мистер Бенсон дал хорошее образование и воспитал как настоящую леди. Это было чудо — не женщина! Высокая, очень стройная, глаза, как черные опалы, миндалевидной формы, блестящие и живые, волосы густые, длинные-длинные, а кожа нежная, как у маленькой девочки. Как она двигалась, как говорила! Все в ней было очень естественно, что называется, от природы: и грация, и ум, и красота! Мистер О'Рейли, не в обиду будет сказано, любил ее без памяти. Она вышла за него в двадцать три года, а ему исполнилось двадцать пять. С обеих сторон это был брак по любви. У мисс Одри хватало поклонников, отец души в ней не чаял, он бы не стал ее неволить, а мистер О'Рейли с самого начала был сам себе хозяин. Это для нее, своей возлюбленной, он построил такой дворец и надеялся, наверное, прожить здесь с нею счастливо до конца жизни. Венчались они в Сиднее, а первую брачную ночь провели тут. (При этих словах Тина вздрогнула.) Она как вошла в белом платье и фате, я обомлела. Да, хорошая была пара, ничего не скажешь! Роберт. О'Рейли ведь интересный мужчина, а мисс Одри такая была красавица, словами не описать!
Тут они и жили, а мы с Мартином служили у них. Мистер О'Рейли, бывало, уезжал раз в месяц на недельку-другую по делам, а остальное время они не расставались и были счастливы, уж можете мне поверить. Только вот детей у них не было, и мисс Одри очень огорчалась по этому поводу. Конечно, когда люди так богаты, волей-неволей начнешь задумываться о том, кому все это достанется. Мисс Одри любила детей, была очень ласкова с моими мальчишками, дарила им подарки, играла с ними, а сама все же мечтала о собственном ребенке. И вот через пять лет в один прекрасный день — мистер О'Рейли, кажется, был в отъезде — мисс Одри пришла ко мне и застенчиво призналась, что беременна. А какие у нее были при этом глаза — так и сияли от радости! Она с нетерпением ждала мужа, чтобы сообщить долгожданную весть, и мистер О'Рейли, когда узнал, разумеется, очень обрадовался. Мисс Одри была уверена, что родит сына, она говорила: «Я чувствую, это сын!» И еще прибавляла: «Ты подумай, Джулия, у моего ребенка будет все, он вырастет счастливым!» Да, у него действительно было бы все, и из мисс Одри вышла бы прекрасная мать… Мистер О'Рейли так нежно о ней заботился, привозил подарки, старался надолго не уезжать. А мисс Одри все готовила приданое для маленького, она хорошо шила, вышивала, вообще была мастерицей на все руки: и тарелки фарфоровые расписывала, и на рояле играла. Все бы хорошо, но только доктор, что ее навещал, очень тревожился: мисс Одри было уже двадцать девять лет, к тому же у нее оказалось слабое сердце. Да еще случилось несчастье: во время бури на острове Холо погибли ее родители. Мисс Одри долго не говорили, но все же она узнала и так страшно горевала — не передать! Конечно, это тоже сказалось на ее состоянии. Когда пришло время родить, она была уже очень слаба, но все-таки родила — мальчика, причем вполне здорового. А сама…— Джулия тяжело вздохнула, — умерла!
32 
