Последние отзывы

  131  

— Ты с ума сошла, — сказала я.

— Нет. Так оно и есть. Мистер Генчард говорил то же самое. Говорил ведь он, что теперь придется строить новый домик. Хорошие жильцы не поедут в плохой квартал. У нас живут сомнительные эльфы, вот и все.

Я разинул рот и уставился на жену.

— Угу. Те, что привыкли ютиться в трущобах. Пари держу, у них в кухне живет эльфовская коза, — выпалила Джеки.

— Что ж, — сказал я, — мы этого не потерпим. Я их выселю. Я… я им в трубу воды налью. Где чайник?

Джеки вцепилась в меня.

— Не смей! Не надо их выселять, Эдди. Нельзя. Они вносят плату, — сказала она. И тут я вспомнил.

— Станок…

— Вот именно. — Для пущей убедительности Джеки даже впилась ногтями в мою руку. — Сегодня ты бы погиб, не спаси тебя счастливый случай. Наши эльфы, может быть, и неряхи, но все же платят за квартиру.

До меня дошло.

— А ведь мистеру Генчарду везло совсем по-другому.

Помнишь, как он подкинул ногой камень на лестнице у берега и ступенька провалилась? Мне-то тяжко достается. Правда, когда я попадаю в станок, за мной туда же летит цилиндр и останавливает всю махину, это так, но я остался без работы, пока не починят станок. С мистером Генчардом ни разу не случалось ничего подобного.

— У него жильцы были не того разряда, — объяснила Джеки с лихорадочным блеском в глазах. — Если бы в станок угодил мистер Генчард, там бы пробка перегорела. А у нас живут сомнительные эльфы, вот и удача у нас сомнительная.

— Ну и пусть живут, — сказал я. — Мы с тобой — содержатели притона. Пошли отсюда, выпьем у Терри.

Мы застегнули дождевики и вышли; воздух был свежий и влажный. Буря ничуть не утихла, завывал порывистый ветер. Я забыл взять с собой фонарик, но возвращаться не хотелось. Мы стали спускаться по холлу туда, где слабо мерцали огни Терри.

Было темно. Сквозь ливень мы почти ничего не видели. Наверно, поэтому и не заметили автобуса, пока он не наехал прямо на нас, — во время затемнения фары почти не светили.

Я хотел было столкнуть Джеки с дороги, на обочину, но поскользнулся на мокром бетоне, и мы оба шлепнулись. Джеки повалилась на меня, и через мгновение мы уже забарахтались, в чавкающей грязи кювета, а автобус с ревом пронесся мимо и был таков.

Мы выбрались из кювета и пошли к Терри. Бармен выпучил на нас глаза, присвистнул и налил нам по рюмке, не дожидаясь просьбы.

— Без сомнения, — сказал я, — они спасли нам жизнь.

— Да, — согласилась Джеки, оттирая уши от грязи. — Но с мистером Генчардом такого бы не случилось.

Бармен покачал головой.

— Упал в канаву, Эдди? И вы тоже? Не повезло!

— Не то чтоб не повезло, — слабо возразила Джеки. — Повезло. Но повезло сомнительно. — Она подняла рюмку и посмотрела на меня унылыми глазами. Мы чокнулись.

— Что же, — сказал я. — За удачу!

Ю. Кагарлицкий

О ГЕНРИ КАТТНЕРЕ

Говорят, фантасты любят загадывать людям загадки. Генри Каттнер тоже загадал их немало. Не только в литературе — в жизни.

Притом, что в биографии его не было ничего необычного. Родился он в 1914 году в Лос-Анжелесе, в семье, представлявшей собой некое «этническое среднее» чуть ли не всех национальностей, живущих в этом городе. Он был отчасти англичанин, отчасти еврей, отчасти немец, поляк и ирландец. Социальные слои, к которым принадлежала семья, тоже принято характеризовать как «средние». Отец его был владельцем книжной лавки. Потом положение семьи пошатнулось. Отец умер, когда Генри было пять лет. Чтобы как-то продержаться, мать открыла пансион в Сан-Франциско, но в деле этом не преуспела и несколько лет спустя вернулась в родной город. Там Генри окончил среднюю школу и его пристроили в литературное агентство, принадлежавшее дальнему родственнику. Может быть, эта работа была выбрана по настоянию самого Генри — мальчик увлекался литературой.

Литературные пристрастия его, впрочем, не отличались оригинальностью. Они были точно такие же, как и у большинства мальчишек того времени. До двенадцати лет Генри зачитывался Берроузом, потом, в 1926 году, появился первый американский журнал научной фантастики, «Эмейзинг сториз», и юный Каттнер свои симпатии отдал ему.

«Эмейзинг сториз» обладал своеобразным обаянием достоверности. Его издатель Хьюго Гернсбек был придирчив к технической стороне дела, и в этом журнале даже сам знаменитый Берроуз не осмелился бы сообщить, что герой, скажем, попал на Марс «способом, который со временем может выясниться». А какой мальчишка не любит техники и не мечтает знать о ней все? Но и «Эмейзинг сториз» со временем отошел на второй план. Каттнер увлекся журналом «Вирд тейлз». В нем печатались произведения «готического» плана, и авторы его считали себя наследниками Натаниеля Готорна, Эдгара По, Мери Шелли, Уилки Коллинза. В этом журнале и было опубликовано в 1936 году первое произведение Каттнера — стихотворение «Баллада богов». Больше он стихов не писал, но в том же году там появилась и первая его вещь в прозе, «Кладбищенские крысы», «рассказ ужасов», вполне отвечавший самой что ни на есть «готической» традиции журнала. Впоследствии Каттнер запретил перепечатывать этот рассказ, но в момент его появления испытывал, надо думать, те же чувства, что и другие начинающие авторы, когда их работу заметили. Во всяком случае, за первым рассказом последовал второй, за вторым — третий все в том же «готическом» роде: сердце молодого Каттнера никак не смягчалось. Завершением этого цикла послужил рассказ «Я вампир».

  131