ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>

В сетях соблазна

Симпатичный роман. Очередная сказка о Золушке >>>>>

Невеста по завещанию

Очень понравилось, адекватные герои читается легко приятный юмор и диалоги героев без приторности >>>>>




  30  

Кукла. Вот мое первое впечатление. Большая резиновая кукла, посеревшая от времени. У меня была такая в детстве: новорожденный, розовый и сладко пахнущий резиной. Я кормила его через маленькое круглое отверстие между губами и меняла подгузники, когда вода вытекала наружу.

Но это не игрушка. Ребенок лежал на животе, руки вытянуты вдоль туловища, пальцы сжаты в крохотные кулачки. Ягодицы плоские, белые полосы пересекают синюшные пятна на спине. Ярко-красная шапка на маленькой головке. Младенец был голый, не считая миниатюрных квадратиков браслета вокруг правого запястья. У левой лопатки виднелись две раны.

Пижама лежит на ближайшем столике, с фланели улыбаются розовые и голубые грузовички. Рядом памперсы, хлопчатобумажная распашонка, застегивающаяся на крючки, свитер с длинными рукавами и белые носки. Все запятнано кровью.

Ламанш говорил в диктофон:

– Bebe de race blanche, bien developpe et bien nourri[18]...

"Хорошо развитый и хорошо вскормленный, но мертвый", – подумала я с зарождающейся яростью.

– Le corps est bien preserve, avec une legere maceration epidermique[19]...

Я посмотрела на маленький труп. Да, он хорошо сохранился, только на руках кожа слегка сморщилась.

– Думаю, раны самозащиты искать не придется.

Бертран встал рядом со мной. Я не ответила, сейчас мне не до черного юмора.

– В холодильнике еще один, – продолжил он.

– Так нам сказали, – процедила я.

– Да, Боже. Младенцы.

Я посмотрела ему в глаза и ощутила укол вины. Бертран не шутил. Он выглядел так, будто умер его собственный ребенок.

– Младенцы. Кто-то прикончил их и спрятал в подвале. Хладнокровно, будто походя. Хуже того, ублюдок, возможно, знал детей.

– Почему ты так думаешь?

– Логика подсказывает. Два ребенка, двое взрослых, скорее всего родители. Кто-то уничтожил всю семью.

– И спалил дом в качестве прикрытия?

– Наверное.

– Может быть, кто-то посторонний.

– Может, но я сомневаюсь. Подожди. Увидишь.

Он сосредоточил внимание на вскрытии, крепко сжав кулаки за спиной.

Ламанш закончил диктовать и заговорил с ассистенткой. Лиза взяла из шкафчика ленту и растянула ее рядом с телом ребенка.

– Cinquante-huit centimetres.

Пятьдесят восемь сантиметров.

Райан наблюдал с другого конца кабинета, сложив руки на груди, царапая правым большим пальцем твид на левом бицепсе. Время от времени у него на скулах играли желваки, поднимался и опадал кадык.

Лиза обворачивала ленту вокруг головки, груди и живота ребенка и каждый раз вслух проговаривала результаты измерений. Потом подняла тело и положила его на весы. Обычно этот прибор используется для взвешивания отдельных органов. Чашка слегка покачивалась, и она остановила ее рукой. Душераздирающее зрелище. Бездыханный ребенок в колыбельке из нержавеющей стали.

– Шесть килограммов.

Младенец умер, набрав всего шесть килограммов веса. Тринадцать фунтов.

Ламанш записал вес, Лиза вернула крошечный труп на стол для аутопсии. Когда она отошла в сторону, у меня перехватило дыхание. Я посмотрела на Бертрана, но он уже разглядывал свои ботинки.

Ребенок был маленьким мальчиком. Он лежал на спине, ноги и стопы резко вывернуты в суставах. Глаза широкие и круглые, как пуговицы, зрачки затуманились до светло-серого цвета. Голова скатилась набок, одна пухлая щечка прислонилась к левой ключице.

Прямо под щекой в груди зияла дыра размером с мой кулак. Рваные края и темно-багровый воротник по периметру раны. Отверстие окружало множество порезов, от одного до двух сантиметров в длину. Одни глубокие, другие поверхностные. Кое-где они пересекались, и получались Г– или У-образные символы.

Я непроизвольно схватилась за сердце и почувствовала, как сжался желудок. Повернулась к Бертрану, не в состоянии говорить.

– Представляешь? – угрюмо проговорил он. – Ублюдок вырезал у него сердце.

– Оно пропало?

Он кивнул.

Я сглотнула.

– Другой ребенок?

Бертран снова кивнул.

– Как только начинаешь думать, что уже всего повидал, тут же появляется что-то еще.

– Боже...

Меня знобило. Я страстно надеялась, что ребенок был без сознания, когда его расчленяли.

Я взглянула на Райана. Он без всякого выражения смотрел на стол для аутопсии.

– А взрослые?

Бертран покачал головой.

– Похоже, их несколько раз ударили ножом, потом перерезали горло, но никто не покушался на их внутренние органы.


  30