Кэти появилась вовремя, и в полдень мы уже ехали на юг. Градусник показывал больше двадцати градусов, небо по цвету напоминало рекламные проспекты Французской Ривьеры. Мы надели очки от солнца и открыли окна, чтобы ветер трепал волосы. Я вела машину, а Кэти предпочла слушать рок-н-ролл.
Мы поехали по южной дороге Ай-77 через Колумбию, свернули на юго-восточную Ай-26 и снова на южную Ай-95. У Йемасси уехали с шоссе и полетели по узким проселочным дорогам. Мы болтали, смеялись и останавливались где хотели. Шашлыки в Морисис-Пигги-парк. Снимок на фоне развалин церкви Олд-Шелдон, сожженной Шерманом после похода за море. Как приятно не зависеть от расписаний и вместе с дочерью ехать туда, где мне дышится легче всего на свете.
Кэти рассказала мне об учебе, о мужчинах, с которыми встречалась. По ее словам, не лучшие кандидаты в мужья. Поделилась историей о теперь рассыпавшемся плоте, который чуть не нарушил ее планы на весенние каникулы. Описала девушек, с которыми жила в комнате в Хилтон-Хед, и я смеялась, пока не заболел живот. Да, это моя дочь: чувство юмора чернее, чем у вампиров. Я никогда не была ближе к ней, чем в тот момент, на какое-то время стала молодой и свободной и забыла об убитых младенцах.
В Бофорте мы миновали воздушно-морскую станцию, ненадолго остановились в Бай-Ло, попетляли по городу и подъехали по мосту Вудс-Мемориал к острову Ледис. Наверху я остановилась и взглянула на порт Бофорта: его вид всегда меня воодушевлял.
В детстве я проводила лето в Бофорте, да и во взрослом состоянии тоже, связь прервалась лишь недавно, когда я начала работать в Монреале. Я наблюдала за тем, как плодились закусочные быстрого питания и строился правительственный центр графства, окрещенный местными Тадж-Махалом. Дороги расширили, автомобилей стало больше. Теперь острова стали домом для игроков в гольф и владельцев кооперативных квартир. Но Бэй-стрит остается неизменной. Особняки возвышаются во всем своем довоенном великолепии в тени черных дубов, покрытых луизианским мхом. В жизни так мало постоянства, но я нахожу утешение в размеренной жизни Бофорта. Воды времени неохотно отступают в океан вечности.
Когда мы спускались с другой стороны моста, впереди слева показалась колония лодок, пришвартованных у Фэктори-Крик, небольшого заливчика около реки Бофорт. Вечернее солнце отражалось в их окнах и светилось белизной на мачтах и палубах. Я проехала еще километр по двадцать первому шоссе, потом повернула на парковку у ресторана "Дары моря Олли". Поплутав среди дубов, отправилась в конец стоянки и припарковалась у самой воды.
Мы с Кэти захватили сумки, продукты и направились от ресторана к острову Ледис-Марина. По обе стороны лежали еще не затопленные приливом берега моря, зеленые весенние побеги пробивались рядом с прошлогодними темными колючками. Болотные крапивники жалобно скрипели, когда мы проходили мимо, и шныряли туда-сюда между рогозами и болотной травой. Я вдыхала мягкую смесь запаха соленой воды, хлорофилла и гниющей растительности и радовалась возвращению.
Дорожка от берега вела, словно туннель, через главное управление гавани, квадратное белое здание с узким проходом на третьем этаже на крыше и открытой верандой на первом. Справа двери вели в умывальни и прачечные. Офисы "Апекс реалити", строителя парусных судов и владельца гавани, располагались слева.
Мы прошли через туннель, спустились на дрейфующий трап с горизонтальными деревянными стояками и свернули к самым дальним докам. По пути Кэти рассматривала каждую попавшуюся лодку. "Экстази", двенадцатиметровый "Морган" из Норфолка, Виргиния. "Блю Палм", сделанная на заказ шестнадцатиметровая лодка со стальным корпусом и парусом, как для кругосветного путешествия. "Хиллбилли Хевен", классическая моторная яхта тридцатых годов, когда-то элегантная, а теперь потрепанная и уже непригодная для морского плавания.
"Мелани Тесс" стояла последней справа. Кэти оглядела почти тринадцатиметровый "Крис-Крафт", но промолчала.
– Погоди секунду, – сказала я, кидая сумки на пристани. Ступила на палубу, поднялась на мостик и набрала комбинацию чисел на ящике с инструментами справа от сиденья капитана. Потом вынула ключ, открыла дверь в кормовую часть лодки, откинула задвижку и спустилась на три ступеньки в главную каюту. Внутри веяло прохладой, пахло деревом, медью и сосновым дезинфицирующим средством. Я открыла вход со стороны порта, Кэти передала мне продукты и сумки и взошла на борт.