Особенно,... 
128 
— Спасибо за информацию. Я это ценю.
— Он разговорился?
Вопрос сперва озадачил Сару, но только на одну секунду.
— Слегка.
— Правила тебе известны.
Сара задумалась о том, насколько далеко ей следует зайти.
— Мы нашли запись на следующий день после взрыва в квартире Талила, — сказала она. — Только фрагмент. Содержание тревожное. О нем приказано молчать. Целью атаки являются Штаты. Нью-Йорк, Вашингтон, Лос-Анджелес — мы сами не знаем, где именно. Это даже не оранжевый уровень террористической опасности. Красный — краснее не бывает. Мы знаем, что всё вот-вот произойдет, но понятия не имеем, в каком месте.
— Сегодня?
— Сегодня, или завтра, или в конце недели. Что этот Кан у вас стащил?
— Мег, этого я тебе сказать не могу.
— Йосси… У нас с тобой улица с двусторонним движением. Нам надо знать.
— Но только, чур, строго между нами. Ладно?
— Клянусь.
— Он прихватил с собой одну маленькую игрушку. Мощностью в килотонну, а помещается в коробке из-под сигар. Кое-какие лихие ребята хотели использовать ее на Западном берегу. Раз — и все вопросы решены.
— Господи, Йосси, неужели такая маленькая?
— Проснись, Мег. Посмотри на свой мобильник. Он может делать все, только что детей сам не рожает. До размеров чемодана ее уменьшили еще тридцать лет назад. Думаешь, мы перестали работать в этом направлении после того, как Советы развалились?
Сара прислонилась к бетонной стене, словно желая, чтобы ее холод и сырость принесли хоть какое-то успокоение. У нее в голове роились сотни вопросов, которые хотелось задать. Как? Когда? Кто еще знает? Но ничто из всего этого уже не имело значения.
— Но это опять же только между нами, — добавил Йосси. — Найдите этого типа, отнимите то, что он взял без спроса, и пусть он исчезнет. Есть одно место, где его есть смысл поискать. Дело в том, что мы кое-что нашли на его кредитной карточке. Сотня евро была выплачена некоему парижскому заведению под названием «Клеопатра». Мы туда послали одного из наших ребят, чтобы проверил на месте. Это секс-клуб. Работает только по ночам. Что-то порнографическое. Когда-нибудь о нем слышала?
— Нет.
— Может, это пустышка. У него странные платежи по всей Европе. Прага, Берлин, Мадрид. Верно, подготавливал пути для отхода. Но все-таки, может, глянешь?
На языке Йосси это была просьба устроить вселенский шмон и все там разнести.
— Может быть, — неуверенно пообещала она.
Среди шпионов тоже имелись пределы честности и открытости. Она свой лимит уже израсходовала.
Чапел подождал, пока Жорж Габриэль вновь не обрел решимость продолжить.
— Как зовут твоего отца?
— Омар аль-Утайби. Он также называет себя Марк Габриэль. Он финансист. Его компания называется «Ричмонд холдингс».
В данный момент, однако, Чапела не интересовал легальный бизнес Габриэля.
— А что насчет «Хиджры»?
Жорж Габриэль не выказал никакого удивления по поводу того, что Чапелу известно это название.
— Это чистое безумие, — проговорил он. — Я имею в виду всю эту затею.
— Какую затею?
— Никакую. — Жорж Габриэль вытер глаза и сделал несколько глубоких вдохов. Внезапно на него накатило какое-то оцепенение. Чапел почувствовал, как в юноше нарастает сопротивление. Один раз Габриэль дал застигнуть себя врасплох, но теперь с этим было покончено. Теперь он сам стыдился своей минутной слабости, и в нем крепла решимость доказать, что он вовсе не размазня. — Из меня получился плохой сын.
— Я бы сказал, хороший человек. — Чапел положил локти на стол и подался вперед. — Что именно планирует сделать твой отец?
Жорж Габриэль скрестил на груди руки и рассмеялся, думая о чем-то своем.
— Вы хороший. Вы очень хороший. Мне вас жаль. Так, словно между нами есть что-то общее. И вы умный. Что есть, то есть…
— Послушай, Жорж… Можно я буду звать тебя Жорж?
— Это лучше, чем Хаким.
— Послушай, Жорж… в прошлый понедельник погибли четверо моих товарищей. Это были хорошие ребята. У них были дети…
— Талил был очень храбрый, — отрезал Жорж, гордо подняв голову. — Он умер за моего отца.
— Он был… — Чапелу лишь в последний момент удалось сдержать гнев. Нет, эмоции были не его, а их оружием. — Куда больше людей вот-вот умрут из-за твоего отца, желают они этого или нет, — объяснил он так спокойно, как только мог. — Вот единственное, что я знаю о его планах. Ты не смог убить доктора Бак. Ты не смог убить меня. Ты знаешь, что правильно, а что неправильно. Продолжать молчать — это все равно что самому нажать на курок. Если твоему отцу удастся убить еще больше людей… не важно, сколько именно, одного, десять, тысячу… ты будешь за это в ответе, точно так же как он. Если это произойдет… если ты и дальше будешь сидеть здесь и даже пальцем не пошевелишь, чтобы остановить его, то могу лишь пообещать, что тебе придется провести остаток жизни в куда менее удобном месте, чем это. До самой смерти, Жорж.
128 
