Последние отзывы

  7  

«Получите вы своих террористов, потерпите немного», — мысленно пообещал Гленденнинг.

Еле сдержавшись, чтобы не застонать от боли, он заставил себя подняться на ноги и, опираясь на две одинаковые бамбуковые трости, направился через оперативный центр к «аквариуму», служившему ему кабинетом. Оуэну Гленденнингу исполнился шестьдесят один год. Он был худощавого телосложения и уже начал лысеть. Считалось, что он похож на Франклина Рузвельта. Осанка римского патриция, обаяние и неотразимая улыбка великого политика. Он знал, что льстецы лгут и в его присутствии нервничают. Участвуя во вьетнамской войне молодым лейтенантом морской пехоты, он получил тяжелое ранение во время ночной вылазки на территорию врага для захвата шишки из высшего командного состава. Мина, искалечившая его ноги, также обезобразила и его лицо. Правая щека и челюсть запали, словно кто-то со всей силы ударил по ним лопатой. Та вылазка, однако, прошла успешно, и за участие в ней Гленденнинг получил медаль Почета. Когда-то его действительно можно было принять за Франклина Рузвельта, но сейчас единственное сходство с великим человеком заключалось в несгибаемой вере в собственные силы, в ненависти к любому проявлению жалости и попыткам ему покровительствовать.

Сняв трубку, он набрал номер Центра по отслеживанию зарубежных террористических счетов (ЦОЗТС), расположенного двумя этажами ниже:

— Холси, пожалуйста.

Строго говоря, ЦОЗТС находился в ведении Казначейства. Казна его финансировала. Казна за ним надзирала. Но когда выяснились масштабы финансирования мирового терроризма, все причастные к расследованию стороны решили передать операции ЦОЗТС Лэнгли.

А ведь не так давно сама идея о сотрудничестве ЦРУ и Казначейства, об обмене информацией между ними казалась практически бессмысленной и даже оскорбительной. Есть правоохранительная структура и есть разведка, и они не могут подменять друг друга. Но события 11 сентября 2001 года все изменили. После принятия Патриотического акта сотрудничество между различными многочисленными силовыми структурами США и их же разведывательными агентствами было не только разрешено, но и всячески поощрялось. Старый принцип хранения информации исключительно внутри отдельно взятого агентства или, как это было в случае с ФБР, внутри отдельно взятого департамента (который, собственно, эту информацию и раздобыл) теперь выброшен на свалку. Забота о ненарушении гражданских прав и невмешательстве в частную жизнь граждан снята с повестки дня. «Если мы не нарушаем чьи-то права, значит, плохо работаем», — любил повторять Гленденнинг. Наипервейшей заботой стала теперь внешняя угроза — она была намного серьезнее, чем об этом говорили вслух.

— Холси слушает, — раздался густой мрачный голос.

— У тебя что, тоже дома нет?

Алан Холси, шеф ЦОЗТС, только усмехнулся:

— Похоже, нет, вот и жена так считает.

— Мы перехватили звонок, — сообщил Гленденнинг. — В эту самую минуту происходит переправка денег. Поднимайся ко мне — посмотрим здесь.

— Сколько?

— Пятьсот тысяч, но, может быть, и пять миллионов. В любом случае неплохая сделка.

— Не нравится мне это, — ответил Холси. — Рискованно проводить такую сумму.

— Полностью с тобой согласен. Что-то назревает. Кто там у тебя в Париже?

— Адам Чапел.

— Не знаю такого. Новенький?

— Казначейство прислало после одиннадцатого сентября.

— Военный?

— Нет, что вы, — отозвался Холси, — математик, финансовый аналитик. Начинал в «Прайс Уотерхаус».^[1] В двадцать девять стал партнером. Специалист по финансовым расследованиям.

— Ну, с таким героем мы не пропадем, — усмехнулся Гленденнинг. — Любого в дрожь вгонит.

— Да будет вам, Глен. Это, как теперь говорят, воин нового типа. Мозги вместо мускулов. И война у нас сейчас другая, не как раньше.

— Именно так все и говорят, только рано или поздно все равно приходится стрелять в плохих парней.

— Насчет Чапела можете не беспокоиться. — Холси перешел на более тихий и доверительный тон, будто посвящая собеседника в тайну. — Он сумеет за себя постоять.

В полдень движение было не сильным. Ярко-желтый фургончик пересек площадь Согласия. Адам Чапел с сосредоточенным видом сидел, подавшись вперед почти к самому ветровому стеклу, словно желая, чтобы фургончик ехал быстрее. «Наконец, — звучал у него в голове нетерпеливый голос. — Наконец».

  7