Последние отзывы

  20  

Его будит рев моторов. От этого механического вторжения ночь наполняется грохотом. Джонатан отрывает голову от подушки. Темноту разрывают звуки выстрелов.

Джонатан подскакивает на кровати и выбегает на улицу. Молодой палестинец Рашид, раскинув руки, закрывает собой вход в госпиталь. Рядом стоят два заляпанных грязью пикапа «тойота». Из автомобильных колонок ревет музыка. Минорная мелодия с жестким ритмом. Группа вооруженных блюстителей порядка окружает мальчишку и, наставив на него стволы автоматов, требует отпереть двери. Джонатан направляется к ним.

— Что вам нужно? — спрашивает он на своем примитивном арабском.

— Ты здесь главный? — спрашивает парень лет двадцати, с жидкой бородкой и рысьими глазами. — Ты тут доктор?

— Я, — отвечает Джонатан.

— Нам нужно лекарство. Вели этому убраться с дороги.

— Ни за что! — зло кричит Рашид.

Ему пятнадцать лет, но характер уже сильный. С тех пор как Джонатан и Эмма приехали сюда, он их главный помощник. Джонатан — его кумир и учитель, его покровитель и лицо неприкосновенное. В будущем Рашид собирается изучать медицину — у него одних родственников столько, что всегда будет кого лечить.

— Разрешите, я помогу вам, — говорит Джонатан, пытаясь скрыть за улыбкой, что он нервничает. — Вы больны? У вас кто-то ранен?

— Мой отец, — говорит главарь. — Сердце. Ему нужно лекарство.

— Привезите его сюда, — говорит Джонатан. — Будем рады помочь.

Он замечает у парня странное выражение глаз и блуждающую улыбку. Он что, пьян? На взводе? От чего? Ракия? Гашиш? Метадон?

— У него нет времени.

— А вы обращались в больницу в Мезза-аль-Шариф? Если у вашего отца проблемы с сердцем, я бы рекомендовал ему съездить в Бейрут.

До Бейрута восемь часов, а в Мезза-аль-Шариф не проехать из-за сильных паводков.

— Прочь с дороги! — говорит главарь, отталкивая Рашида. Тот упирается. Джонатан не успевает даже вскрикнуть, как главарь вскидывает автомат и стреляет Рашиду прямо в лицо. — Моему отцу нужен нитроглицерин, — говорит он, перешагивая через тело. — А нам… — он показывает на своих людей, — нам нужно кое-что для души.

Одного взгляда на Рашида достаточно, чтобы понять — ему ничем уже не поможешь. Джонатан ведет людей в больничную аптеку. Жадные лапы сметают с полок морфин, викодин и кодеин. Аптека разграблена меньше чем за минуту. Все закончилось так же быстро, как и началось. Посылая благословение пророка на его голову, грабители забираются в машины и уезжают.

Джонатан тут же бросается звонить в Париж. Эмма будет в Женеве, в штаб-квартире организации «Врачи без границ». Он договорится заранее, чтобы ей приготовили чек, который она заберет с собой, и тогда они смогут пополнить запасы медикаментов в госпитале.

В Ливане полчетвертого утра, в Париже — за полночь. Он пытается дозвониться до гостиницы «Три короны», но у него ничего не получается. Ее мобильный тоже не отвечает — вне зоны действия сети. Он снова звонит в гостиницу и просит оставить для нее сообщение. Но Эмма не перезванивает. Ни ночью. Ни утром. Ни на следующий день, когда Джонатан приезжает в Бейрут и на свои последние деньги покупает на черном рынке необходимые лекарства.

Его жена пропала.

Любому терпению приходит конец, и он с грустью обнаруживает, что доверие не безгранично. На следующее утро, в шесть часов, он снова звонит в гостиницу и просит, чтобы его соединили с управляющим.

— Вы уверены, что оставили записку в ее номере? — спрашивает Джонатан.

— Месье Рэнсом, даю слово, что именно так я и сделал. Я лично отнес записку.

— А вы не могли бы проверить, на месте ли моя жена?

— Разумеется. Сейчас я переведу звонок на свой мобильный, и, если найду вашу жену, вы сразу же сможете поговорить с ней.

Джонатан мысленно следует за управляющим на третий этаж. Он слышит, как закрываются двери старинного лифта, затем по застланному коврами коридору приглушенно раздаются степенные шаги и громкий стук в дверь.

— Бонжур, мадам. Это Анри Готье. Управляющий. Я хотел бы спросить, все ли у вас в порядке?

Никакого ответа. Проходит время. Готье входит в комнату.

— Месье Рэнсом? — возвращается он к телефонному разговору. — Все записки на месте.

— В каком смысле?

— Лежат на полу. Ни одна не открыта. Похоже, ваша жена так и не заходила в номер.

— Я не совсем вас понимаю.

— Постель нетронута. Нет ни чемоданов, никаких других признаков ее присутствия. — Готье замолчал, а Джонатан очень ясно представил себе его удивленное выражение лица. — Здесь никого не было.

  20