100 
Она хотела возразить, но только устало вздохнула.
— Он никогда не угрожал мне.
— Но он мог угрожать вашему мужу втайне от вас.
— Фостер не говорил…
— Но Буркетт мог.
Она промолчала.
Родарт насмешливо взглянул на своего безмолвного коллегу, а затем снова повернулся к Лауре.
— Буркетт когда-нибудь упоминал об убежище? О приятеле, у которого есть домик у озера, о частных владениях, о каком-то месте, где он теперь может прятаться?
— Нет. Он не откровенничал со мной. Мы вообще не очень много разговаривали.
Слишком поздно она поняла, что выдала себя.
— Я догадываюсь, — с ухмылкой сказал Родарт и вновь взглянул на коллегу. — Само собой разумеется, миссис Спикмен, вы немедленно сообщите мне, если Буркетт свяжется с вами.
— Конечно.
— Я оставлю в доме своих людей.
— Это необходимо?
— Может быть, вчера вечером Буркетт приходил за вами двоими, — тихо сказал Родарт. — Он не знал, что вы собираетесь в Остин, ведь так?
Она медленно покачала головой, ошеломленная мыслью, что Грифф, возможно, хотел причинить ей вред.
— Решение о моей поездке было принято вчера рано утром.
— Значит, когда Буркетт вечером явился сюда, он предполагал, что вы тоже будете здесь.
— Наверное, — она закрыла глаза, пытаясь представить Гриффа в смертельной ярости. У него большие и сильные руки, но они могут быть нежными. Способны ли они на насилие? Она не могла себе этого представить. Или могла?
— Советую вам не оставаться одной, — сказал Родарт. — А еще лучше переехать в укромное место, пока Буркетт не будет задержан.
— Я подумаю.
— Подумайте, — он окинул взглядом комнату и посмотрел на Картера, который закрыл блокнот и сунул его в нагрудный карман. — Думаю, пока все. Если вы больше не вспомнили ничего, что может относиться к делу.
Она рассеянно покачала головой.
— Постойте, — она обернулась к Родарту. — Кто сообщил об убийстве?
— В Службу спасения позвонили.
— Фостер?
— Судебные эксперты сказали, что у него не было для этого времени, — Родарт покачал головой. — И возможности тоже. Рядом с ним не было телефона.
— Мануэло не знает английского.
— Нет, звонивший говорил по-английски.
— Значит, это был Грифф Буркетт.
— Похоже, — пожал плечами Родарт.
24
Грифф проснулся, не понимая, где находится.
А когда вспомнил, то подумал, что лучше ему было бы не просыпаться.
На его руках кровь Фостера Спикмена. Этот человек умер, сражаясь за свою жизнь: кровь хлестала из его шеи, наполненные ужасом глаза были устремлены на Гриффа.
Грифф сел и закрыл лицо ладонями.
— Черт бы меня побрал.
Скоро — а может, уже — все копы Техаса и соседних штатов будут искать его. Когда отпечатки пальцев с ножа для вскрытия конвертов, торчащего из шеи Фостера Спикмена, проверят по базам данных, Родарт обрадуется, как будто выиграл в лотерею. Даже больше.
Он не смог прижать Гриффа за Билла Бэнди. Но на этот раз существует столько вещественных доказательств присутствия Гриффа в библиотеке Спикменов в момент смерти Фостера, что с его обвинением, вероятно, проблем не будет.
Нет никаких сомнений и относительно мотива. Родарт знал о свиданиях Гриффа с Лаурой и был уверен, что это любовные свидания. Все сходилось. Грифф Буркетт отправится прямиком в камеру смертников. Можно уже протирать руку спиртом перед смертельной инъекцией.
Родарт появится на всех телевизионных экранах и объявит, что Грифф Буркетт, осужденный преступник, уже подозревавшийся в одном убийстве, проник в особняк Спикменов, поссорился с беззащитным обманутым мужем — прикованным к инвалидному креслу — и жестоко и безжалостно заколол его. Можно не сомневаться, что он будет напирать на бесчеловечность преступления, пересыпая свою речь такими словечками, как безжалостно, зверски и подло.
А как обрадуются газеты! В этой истории есть все пикантные подробности, от которых потекут слюнки у любого журналиста. Жертва, уже пережившая трагедию. Деньги. Секс. Тайные свидания. Бездельник, соблазнивший красавицу-жену, что в конечном итоге привело к насильственной смерти ее мужа.
Такой материал мог принести Пулитцеровскую премию журналисту, которому не противно копаться в грязи.
Грифф сел на край продавленного матраса и посмотрел на пятна крови, въевшиеся в складки его ладоней. Он тер их до тех пор, пока небольшой брикет мыла не превратился в жалкий обмылок, но пятна остались, превратившись в несмываемую печать на его ладонях.
100 
