56 
— Я знаю. Я просто надеюсь, что это случится скоро.
— Это то, что нам нужно.
— Я люблю тебя, Фостер.
— Я тоже тебя люблю. — Он снова прижал ее голову к своей груди и повторил: — Но это то, что нам нужно.
Через неделю после избиения Грифф начал думать, что, возможно, выживет. Предыдущие шесть дней он не был в этом уверен.
Эти сукины дети даже не сжалились над ним и не дали ему потерять сознание. Они хотели, чтобы он чувствовал каждый удар, пинок или зуботычину. Когда они приподняли его голову, схватив за волосы, и указали на припаркованную рядом машину, он узнал оливково-серый седан Родарта и увидел слабое свечение его фар. Они хотели, чтобы он запомнил избиение и того, кто его организовал.
Они устроили ему сотрясение мозга. Когда он играл в футбол, с ним случалось такое пару раз, и он узнал симптомы. Несмотря на то что потери памяти не было, Грифф еще целые сутки страдал от тошноты, головокружения и тумана в глазах.
По правде говоря, там, возле бара, ему не следовало шевелиться — только достать сотовый телефон и набрать 911, вызвав «Скорую помощь» прямо на парковку. Но поездка в больницу была неизбежно связана с бумагами и полицией. И бог знает с чем еще.
Каким-то чудом ему удалось забраться в машину и доехать до дома, прежде чем глаза совсем заплыли. После этого он каждые два часа глотал таблетки ибупрофена и пытался найти положение, которое не вызывало бы пульсирующей боли. Он не боялся повреждений внутренних органов. Эти парни были профессионалами и знали, как причинить боль, но они не хотели убивать его. В противном случае он давно был бы мертв. Они лишь хотели, чтобы он молил о смерти.
Он вставал только в туалет, и то лишь после того, как его мочевой пузырь готов был лопнуть. Вставая с кровати, он передвигался, как старик, согнувшись пополам и шаркая, потому что как только он пытался поднять ногу, от острой боли в пояснице на глазах выступали слезы.
Вчера он стал двигаться чуть лучше. Сегодня утром набрался мужества и принял душ. Горячая вода помогла ему, приглушив боль в некоторых местах.
В спальне стоял затхлый запах, потому что Грифф был не в состоянии сменить постельное белье или открыть форточку. Ему надоело смотреть на одни и те же четыре стены, и он впервые за неделю покинул комнату. Ему захотелось кофе. Он понял, что голоден как волк. Дела шли на поправку.
Он ел яичницу прямо со сковородки, когда раздался звонок в дверь. «Кого это черт принес?» — со злостью подумал он.
Он подошел к входной двери и посмотрел в глазок.
— Что за шутки, — пробормотал он, пытаясь получше рассмотреть стоявшего. — Черт!
- Грифф?
Грифф приуныл и покачал головой, удивляясь своему невезению.
— Да. Минутку.
Он возился с замками, которые благоразумно запер в тот вечер, когда избитый вернулся домой: он боялся, что головорезы Родарта появятся снова, для второго раунда.
— Привет, — он распахнул дверь.
На него смотрел его инспектор по надзору.
— Боже милосердный. Что с тобой случилось?
Он встретился с Джерри Арнольдом в его кабинете неделю назад, после телефонного разговора. Грифф рассудил, что личная встреча поможет завоевать доверие чиновника. Выходя из кабинета после десятиминутной беседы, он сознавал, что заработал несколько очков.
Теперь хорошее мнение Арнольда о нем находилось под угрозой. В обычных обстоятельствах Грифф был бы на голову выше этого невысокого и плотного чернокожего человека. Теперь же он согнулся под углом как минимум шестьдесят градусов, и их глаза оказались на одном уровне.
— Что случилось? — повторил Арнольд.
Впервые за всю неделю Грифф встал с постели на такое продолжительное время, и теперь у него закружилась голова и задрожали колени.
— Входите, — повернувшись спиной к гостю, он медленно проковылял к ближайшему креслу и очень осторожно опустился в него. Но, как он ни старался, боль, притихшая от горячего душа, вспыхнула с новой силой. — Присаживайтесь, Джерри, — сказал он, указывая на второе кресло, стараясь не застонать от боли.
Арнольд одевался и вел себя как чиновник и выглядел человеком, обремененным многочисленными заботами — жена, закладная на дом и несколько детей при жаловании государственного служащего. И не ценящие его усилий бывшие преступники, за которыми нужно присматривать.
— Так ты скажешь мне или нет? — Он подбоченился, почти как Коуч.
56 
