Лёгкий, ненавязчивый романчик 
27 
Он невесело усмехнулся своим мыслям, снял с нее обувь, стянул джинсы вместе с колготками, свитерок, но майку, которая обнаружилась под ним, снимать не стал, уложил ее ноги на кровать, накрыл их вместе с ребенком одеялом и тихо вышел из комнаты.
Подумав, все-таки налил себе граммов тридцать коньяку и выпил, достал из Викиного рюкзачка, который сам положил на диван, забрав у нее, историю болезни и белый конверт.
Нормальные люди спят по воскресеньям в такую рань, и желательно где-нибудь на даче. Он и собирался к друзьям на дачу, но в субботу его вызвали в клинику на срочную, внеплановую операцию. Операция оказалась сложной, долгой, и он просто поленился ехать. А ночью к нему ворвалась Вика Шалая, как черт своим хвостом перебаламутив тихий омут его жизни! Вот какого, спрашивается!
Ладно, разберемся. И он вернулся от непродуктивных вопросов к повторному изучению истории болезни и анализов мальчика Степана Шалого трех лет.
Егор любил свою работу! Очень любил.
Когда он оперировал, чувствовал что-то необъяснимое, некое измененное состояние сознания, в котором все вокруг исчезает и перестает иметь какое-либо значение. Остается только этот момент, твои знания, твои руки, и шаг за шагом ты продвигаешься вперед, продумывая, как в шахматах, каждое следующее действие. А потом совсем ненадолго приходит ощущение победы, даже не победы, наверное, это не так называется, нечто неуловимое, какой-то восторг, радость, сменяющаяся приятной, заслуженной усталостью. И всегда это происходит по-разному. Когда ты продумываешь план операции, описываешь и представляешь, что и как будешь делать, – это одно, а когда начинаешь оперировать, то очень часто получаешь сюрприз за сюрпризом, сталкиваешься с неожиданными осложнениями и каждый раз не знаешь, чего ожидать, разрезая пациента. Человеческий организм как шкатулка с сюрпризами – знаешь, что сейчас что-то выскочит, а вот что?
Егор закурил и посмотрел на сигарету, задумавшись.
Он не мог решить, права она или нет. Из истории болезни становилось ясно без сомнений: здесь что-то не так – ни одна мать не сможет не заметить такого тяжелого состояния ребенка, а когда просмотрел другие анализы, его сомнения усилились. Ну, допустим, что мальчика действительно выбрали донором, но такой уверенности, как у Вики, у Егора не возникало. Мало ли что это могло быть! Обычная лабораторная ошибка, да что угодно, весьма прозаическое и далекое от криминальных киношных страстей.
Он ей поможет разобраться. Поможет и выпроводит из своей жизни!
Совсем выпроводит, с концами! Навсегда! И постарается забыть. Один раз забыть Вику Шалую у него получилось. Почти получилось. Но сейчас для забывания куда как больше поводов – мальчик Степан трех лет.
Он с силой затушил бычок в пепельнице.
* * *
Егор стал курить в Чечне. Там невозможно было не курить, как невозможно было не пить спирт, иначе можно было бы свихнуться или подохнуть от усталости.
Его вызвали накануне Нового года, тридцатого декабря, и отдали приказ первым же рейсом прибыть в Чечню. Для всей страны это был Новый, 1995 год, а для тех, кто был в Чечне, ад, замешанный на неприкрытом предательстве, больших вонючих деньгах и тысячах смертей!
Но это он узнал и понял гораздо позже, а тогда не думал ни о тактике, ни о стратегии войны, ни о том, где и как идут бои. Он латал и штопал, стараясь спасти как можно больше жизней, не отходя от стола по шестнадцать–восемнадцать часов, состоящих из кровавого месива живых и мертвых, раненых и умирающих.
А когда вернулся назад в Москву, в свой госпиталь, постепенно стал чувствовать, что мается чем-то непонятным, до конца необъяснимым. Что ему не хватает той работы на пределе сил, того состояния, когда мгновенно принимаешь решение, порой рискованные, но единственно правильные, когда постоянно настроен на внутреннюю интуицию, иногда срабатывающую раньше разума, на необходимость думать, принимать ответственные решения, не позволяя себе выпадать из этого состояния.
Конечно, все, кто там работал, хотели вернуться назад, к размеренной работе, плановым операциям, отдыхам по выходным, – мечта!
Но постепенно привыкнув к спокойной жизни, вернувшись в обычный ритм, Егор все чаще стал чувствовать глубокую неудовлетворенность. Мизерные, унизительно нищенские зарплаты, убогий бюджет, нехватка материалов и аппаратуры и никакой возможности для научной работы. Будучи в Чечне, Егор умудрился собрать массу уникального материала по неожиданным оперативным действиям, сложным ранениям, да чего там только не было! Он несколько раз писал статьи, которые печатали в специальных журналах, но все это было не то. Не то! Для тех идей, которые он вынашивал, задуманных операций требовались новая техника и новейшие препараты, современный подход, а их не было.
27 
