70 
Плюс еще вождю вместо одной жены, как всем, положено две. Хотя вот эта привилегия имеет очень нехорошее двойное дно - после смерти старого вождя новый обязан жениться на его женах и усыновить детей. Мало кому нравится нежданно-негаданно обзаводиться семьей, состоящей из абсолютно чужих людей. К счастью, вождь имеет «сезонный билет» на развод - может разводиться и жениться снова неограниченное число раз.
Прислушиваясь к звукам, издаваемым великим лидером Бунтабу, Петр Иванович все больше беспокоился. Его родная дочь сейчас скиталась где-то в джунглях, которые отцовское воображение уже успело заполонить злобными зверями и дикарями.
Впрочем, их там действительно хватало.
Простой русский бизнесмен привычно полез за решением всех проблем - сотовым телефоном. Тот по-прежнему молчал в тряпочку. А как было бы здорово сейчас звякнуть подполковнику Соловью и потребовать поставить на уши всю питерскую милицию, но Светку достать хоть из-под земли! Или братве позвонить - тоже неплохо справляются. У Колобкова уже много лет были отличные отношения и с ментами, и с криминалом - он всегда умел вовремя отстегнуть нужным людям.
По белым ступеням спустился вождь, поддерживаемый под руки женами. Узор, нанесенный глиной, покрывал его так густо, что чистым оставалось только лицо. А высокий титул подчеркивали две уникальные реликвии - шлем, сделанный из головы Большого Шумузи, и «вороний клюв» с бронзовым лезвием, давным-давно купленный у юберийцев. Чисто ритуальный предмет - на охоту он эту штуку не брал.
Серванго равнодушно зевнул, глядя на Колобкова, и коротко спросил:
- Хо пак [33]?
- Гы-гы, вот это глыба! - не удержался от смешка Петр Иванович. - Негр-сумоист, в натуре!
Вождь Серванго снова рассеянно зевнул. Колобков ничем не рисковал, в лицо оскорбляя столь важную персону - все равно его слов никто не понимал. А смех в культуре мбумбу не мог быть оскорбительным просто по определению - они и сами все время скалились. Да и вообще этот народ не обижался, когда нелицеприятно отзывались о их внешности, и, в свою очередь, не стеснялся в выражениях, обсуждая чужую.
- Шеф, помните, как они тут здороваются? - шепнул на ухо начальству Гена. - Может, уважить этого…
- Ладно, ноги не переломятся, - согласился Колобков, опускаясь на колени вместе с телохранителем. - Раз уж принято так… Товарищ, вы, я так понимаю, тут заместо председателя колхоза? У вас, часом, толмача какого-нибудь не найдется? А то у меня, во-первых, дочка пропала, во-вторых, бусы ейные - улика важная… там, чего еще…
- Хо блука-по, - поднял могучую ручищу великий Серванго. - О сугуки-по блу-по. Пак-по каба-каба-каба-ока сугуки-по блу-па. Шамаза о, пак хо сугуки ламба-ока-ока, о лек-замудара-чумбуи, пак пурут-по-ту [34].
В подтверждение своих слов вождь самую чуточку согнул колени, и жены торопливо подперли его, словно костыли. Соверши этот толстяк положенный приветственный ритуал, поднимать его пришлось бы всей деревней.
- Хастбука параста мазудаба сики аргата [35]! - рявкнул шаман, появляясь из своей хижины.
- Тамба блука блу-бада [36]? - укоризненно посмотрел на него вождь.
Мудрый Пратгуста затянулся последний раз, отбросил обугленную палочку и зажег новый косяк. Для этого он использовал своего рода «прикуриватель» - каменную шкатулочку с крышкой, заполненную тлеющими угольками.
Шаман выглядел… колоритно. У него единственного во всем племени не было цветных узоров на коже. И украшений он никаких не носил. Но их с лихвой заменяла длиннющая травяная юбка, спускающаяся до земли, огромный бубен из свиной кожи, натянутой на деревянный обруч, и жуткая маска, изображающая злого духа. Согласно обычаям, шаман не должен показываться на людях без этой маски. Правда, Пратгуста носил ее задом наперед - на затылке.
Закрывая лицо, она мешала бы курить.
- Сугуки хо, пак лиде-лиде-па [37]? - спросил вождь.
- Сурика-хо ахта-чум-ока [38]… - вяло ответил шаман, жадно затягиваясь озерной травкой.
- Токо-поро саму-до Токо-Поро-Скамбалуки! - напомнил Серванго, раздраженно глядя на престарелого наркомана. - Лиде-лиде-па - Лваха-Пу! Лиде-па доту-лам-фа [39]…
Шаман вяло кивнул, глядя на Колобкова. Потом кивнул еще раз. А потом принялся мерно кивать, уже не в силах остановиться. Постепенно в его движениях начал появляться ритм, он взялся за бубен и начал выстукивать мелодию, посланную ему духами посредством чудесных испарений озерной травки.
70 
