106 
Едва в небе показывался полосатый ястреб, индюки принимались как угорелые носиться по двору, в панике сталкиваясь лбами. «Кулды-кулды-кулды»,— верещали они, хоть весили впятеро больше ястреба и могли с легкостью растоптать его. Вот и теперь, когда мальчишки начинали с азартом перечислять его преступления, Матт слышал то же самое: «Кулды-кулды-кулды».
Когда Матт отказывался покаяться — а такое случалось довольно часто,— глаза Хорхе прищуривались, а губы сжимались в тонкую ниточку. Чачо и Фиделито быстро усвоили, что самый легкий способ избежать больших бед — это сделать то, чего хочет хранитель. Они признавались в самых невероятных прегрешениях, и Хорхе так радовался, что почти никогда не наказывал их.
Вечером после прогулки к китовой яме Матт очень устал. Он вяло пробормотал Пять правил добропорядочного гражданина и Четыре принципа правильного мышления. Вполуха прослушал беседу хранителя. Речь шла о том, что для игры на пианино нужны все десять пальцев. Пальцы должны поддерживать друг друга и не проявлять индивидуализма.
Фиделито признался, что подавился планктонным молочным коктейлем, а Чачо сказал, что ругался плохими словами, когда зазвенел будильник. Хранитель улыбнулся и повернулся к Матту. Но Матт упрямо молчал. Он понимал, что ведет себя глупо — признался бы в какой-нибудь ерунде, и дело с концом,— но не мог заставить себя пресмыкаться перед Хорхе.
— Я вижу, наш аристократишка нуждается в дальнейшем образовании,— сказал хранитель и обвел глазами сгрудившихся вокруг мальчишек.
Атмосфера в комнате мгновенно переменилась. Все уставились в пол, никто больше не поднимал руки. Матт, все еще пребывающий в сонном оцепенении, ничего не заметил.
— Ты! — неожиданно рявкнул Хорхе так, что ребята съежились, и указал на Тон-Тона.
— Э... я? — пискнул Тон-Тон, как будто не поверил своим ушам.
— Ты стащил из комнаты хранителей голографическую игру! Мы нашли ее под кучей тряпья на кухне.
— Я... гм... я... гм...
— Убираться в комнатах хранителей — почетная обязанность! — гремел Хорхе.— Ее можно заработать покорностью и хорошим поведением, но ты не оправдал доверия. Что надо сделать с мальчиком, который шарит по комнатам и берет вещи, которых нет у других?
«У хранителей есть вещи, которых нет у других»,— пришел к выводу Матт, но вслух этого, естественно, не сказал.
— Он должен выполнять самую тяжелую работу,— попробовал угадать один из мальчишек.
— Нет! — заорал Хорхе.
— Может быть, он должен... должен извиниться? — дрожащим голосом предположил кто-то другой.
— Разве ты еще ничего не понял?! — взревел хранитель.— Рабочие пчелы должны думать обо всем улье. Если они собирают нектар для себя и ничего не приносят домой, то, когда наступят холода, улей погибнет от голода. Так рабочие пчелы не делают. Так поступают только трутни. Они крадут у других. Но когда приходит зима, что случается с трутнями?
— Хорошие пчелы убивают их,— подсказал мальчик, на вид не старше Фиделито.
«Это еще что такое?!» — удивился Матт.
— Правильно! Хорошие пчелы жалят плохих трутней до смерти. Но мы не станем заходить так далеко,— сказал Хорхе.
Матт, затаивший дыхание, с облегчением вздохнул. В Опиуме убийства были делом обычным. Кто знает, какие порядки царят здесь...
Но Тон-Тон был совершенно сломлен ужасом. По его непривлекательному лицу текли слезы. Матт почувствовал, что жалеет мальчишку, и сам себе удивился. Тон-Тон был гнусным подхалимом и заслуживал любого наказания.
— Встань в позу,— велел Хорхе.
Тон-Тон вытянул руки и, широко расставив ноги, оперся о стену ладонями.
— Не забывай: если шевельнешься, будет только хуже. Тон-Тон кивнул.
Хранитель отпер стенной шкаф и принялся выбирать трость. Матт увидел, что внутри хранятся трости самых разных размеров. Хорхе не сразу выбрал подходящую. Тон-Тон тихонько подвывал.
Наконец хранитель остановился на палке толщиной с большой палец. Хлестнул ею по кровати, проверяя на прочность. В комнате воцарилась мертвая тишина, ее нарушали только всхлипы Тон-Тона.
Хорхе, похлопывая себя тростью по ладони, медленно расхаживал взад-вперед. Казалось, он решает, с какой части тела Тон-Тона лучше начать. У мальчишки тряслись руки и ноги; казалось, он вот-вот рухнет на пол. Матту с трудом верилось в происходящее. Это было так жестоко, так бессмысленно! Тон-Тон уже показал, что готов повиноваться. Он унижался перед хранителями по первому их требованию. Но может быть, в этом-то и дело. Эль-Патрон не раз говорил: если не можешь добраться до своего заклятого врага — для острастки накажи у него на глазах первого, кто попадется под руку.
106 
