38 
— Ну как, ты счастлив? — тихо спросила Мэри-Линетт, поравнявшись с братом.
В лунном свете она заметила его улыбку — испуганную и застенчивую.
— Да… Наверное, счастлив…
Помолчав минуту, он сказал:
— Похоже… не знаю, как это описать, но похоже, что я тесно связан с Джейд. Она действительно видит меня. Я имею в виду — не внешне. Она видит меня изнутри, и я ей нравлюсь. Никто прежде не относился ко мне так… кроме тебя.
— Я рада за тебя.
— Послушай, — сказал он, — я думаю, мы должны подыскать кого-нибудь для тебя. Ведь здесь много парней…
Мэри-Линетт фыркнула:
— Марк, если я захочу с кем-то встречаться, то справлюсь сама. И в помощи твоей не нуждаюсь.
Он опять застенчиво улыбнулся:
— Извини.
Но Мэри-Линетт задумалась. Конечно, ей хотелось найти кого-нибудь, кто бы по-настоящему ее понял. Все мечтают об этом. Но у многих ли это выходит?
И здесь не так уж много парней…
Она поймала себя на том, что опять думает о Джереми Лаветте. У него такие ясные карие глаза…
Но она не могла удержать образ этих глаз. Он стал расплываться, и, к ее ужасу, перед ней возникли глаза, вспыхивающие синим, золотым и серым — в зависимости от освещения.
Господи, только не это! Меньше всего ей хотелось бы, чтобы Эш мог читать в ее душе. И совсем не радовала перспектива разделить с ним свою судьбу.
— Что бы мне хотелось знать, так это кто сделал вас вампирами? — спросил Марк. — Старуха Бердок? Ваша тетя?
Все сидели в гостиной фермы Бердок, разместившись кто в креслах, кто на огромном, плотно набитом диване в викторианском стиле. Ровена разжигала камин.
— Никто, — с видом оскорбленного достоинства ответила Джейд. — Нас не сделали вампирами. Мы — ламии. — Она произнесла это как «лам-ми-и».
Марк искоса взглянул на нее.
— Ми-и… А что это?
— Это мы. Это вампиры, которые могут иметь детей, могут есть и пить, могут стареть, если пожелают, и жить семьями. Это лучшие из вампиров.
— Это основной вид вампиров, — сказала Кестрель. — В общем, так: есть два разных вида вампиров, понимаешь? Одни сначала бывают людьми, а потом изменяются, когда вампир их укусит. А другие рождаются вампирами. Вот к этому виду мы и принадлежим. Наша родословная уходит… ну, можно сказать, в глубину времен.
— В ужасную глубину, — опять вмешалась Джейд. — Мы — Редферны. Мы возникли еще в доисторические времена.
Мэри-Линетт моргнула. Затем нервно спросила:
— Но ведь вы все трое не такие старые?
Ровена подавила смешок.
— Мне — девятнадцать, Кестрель — семнадцать, а Джейд — шестнадцать. Мы еще не остановили свой возраст.
Кестрель посмотрела на Мэри-Линетт.
— Как ты думаешь, сколько лет было нашей тетке?
— Хм… наверное, около семидесяти — семидесяти пяти…
— Когда мы виделись с ней последний раз, она выглядела приблизительно на сорок, — сказала Кестрель. — Это было десять лет назад, когда она покидала наш остров.
— Но в действительности она прожила к тому времени семьдесят четыре года, — сказала Ровена. — Вот что с нами случается, если мы прекращаем сдерживать процесс старения, — старость сразу же нас настигает.
— Это бывает весьма забавно, если вы прожили пять или шесть веков, — сухо добавила Кестрель.
— Значит, этот остров, откуда вы приехали, и есть Царство Ночи? — спросила Мэри-Линетт.
Ровена удивилась.
— Нет, это просто тихий, безопасный городок. В общем, место, где нет обычных людей, там живем только мы. Хантер Редферн нашел его еще в шестнадцатом веке, поэтому у нас есть где спокойно жить.
— Проблема лишь в том, — сверкнула золотистыми глазами Кестрель, — что все там до сих пор живут по обычаям шестнадцатого века. И соблюдают правило, по которому никто оттуда не может уехать, за исключением мужчин и молодых людей, которым полностью доверяют.
«Как Эш, например», — подумала Мэри-Линетт. Она чуть было не сказала об этом, но Ровена вновь заговорила:
— Поэтому мы оттуда и убежали. Мы не захотели выходить замуж, когда нам прикажет отец. Мы хотели увидеть большой мир людей. Мы хотели…
— Есть какую попало пищу, — с восторгом защебетала Джейд. — Читать журналы, носить брюки и смотреть телевизор.
— Когда тетя Опал покидала остров, она не сказала никому, кроме меня, куда уезжает, — продолжала рассказывать Ровена. — Она сказала, что едет в этот маленький городок, который называется Вересковый Ручей, где семья ее мужа построила дом еще сто пятьдесят лет назад.
38 
