Особенно,... 
84 
— Этого не может быть,— отреагировал старший артиллерист капитан второго ранга Шуман, услышав предположение, что это авианосец.— Впереди авианосца всегда идет охранение.
— Возможно, охранению пришлось уйти для выполнения какого–нибудь важного задания, и он остался один,— возразили ему.
— Посмотрим,— пожал плечами Шуман, поднимая бинокль.— Будем надеяться, что это так.
Однако вскоре дискуссия закончилась, поскольку выяснилось, что это «Тор», ушедший накануне, возвращается в «Андалузию».
— Смотрите,— прокомментировал Кранке,— как горячий воздух искажает изображение. Я тоже принял его за авианосец.
— Тревоге отбой! — раздалась команда.
Прерванные работы возобновились. Лейтенант Энгельс с рабочей партией прибыл на танкер «Сторштад», чтобы заменить лейтенанта Ханефельда и его матросов. Они доставили на судно несколько тысяч яиц, свежие овощи и мешки с картошкой. Другие необходимые в плавании предметы снабжения были получены из бездонных трюмов «Нордмарка». В свою очередь, на «Нордмарк» было перекачано топливо, которое захваченный танкер вез в Борнео. Специалисты с «Шеера» и «Нордмарка» исследовали его и нашли отличным, готовым к использованию без какой–либо дальнейшей очистки.
День пролетел в беспрерывной тяжелой работе. Лейтенант Ханефельд, отдохнувший и посвежевший, снова появился на палубе своего танкера. На «Сторштад» была переведена еще одна группа пленных, и по просьбе Ханефельда Кранке усилил призовую команду захваченного танкера.
На танкере теперь находилось около шестисот пленных, половину которых составляли англичане. Это были бывалые и храбрые моряки, и надзор за ними представлял отнюдь не легкую задачу, поскольку не было никаких гарантий, что британские моряки смирились со своим нынешним положением. Содержались пленные, мягко говоря, не в очень хороших условиях. Офицеров разместили в носовых кубриках, а матросов — в носовом трюме. Электрическое освещение и там, и там вырубили, вентиляцию перекрыли, чтобы пленным не пришло в голову подавать какие–либо световые сигналы. В течение дня тропическое солнце так нагревало помещения, что температура там стояла, как в печи.
— Мне жаль содержать вас в подобных условиях, — объяснил Ханефельд английским морякам.— Однако частично подобные условия отражают мое уважение к вашей доблести и готовности на все. Видите ли, мне совсем не хочется закончить свою карьеру в каком–нибудь вашем порту в качестве военнопленного или отправиться на дно от торпеды нашей немецкой подводкой лодки, если она увидит ваш флаг. Поэтому мне кажется, что все принятые мною меры предосторожности являются просто необходимыми.
На обратном пути Ханефельд часто по ночам открывал крышки люков, чтобы проветрить трюм с пленными, а иногда даже разрешал им прогулки небольшими группами по верхней палубе.
Что касается капитанов потопленных «Пингвином» судов, то они жили в каютах, располагавшихся по левому борту надстройки, где за ними было легко наблюдать германским часовым. Среди них был и генерал Армии Спасения, захваченный на одном из судов.
— Это настоящие мужчины,— объяснял Ханефельд своим подчиненным.— Они сидят взаперти без табака и виски, не жалуясь. При других обстоятельствах я бы с удовольствием провел с ними вечерок–другой на Рипенбаке в Гамбурге, чтобы набраться опыта.
Кроме суровых мужчин, на судне находились семь женщин, за которыми также необходимо было приглядывать. Большинство были пожилыми, но одной — дочери английского генерала — было всего двадцать семь лет, и она была очень хорошенькой, особенно с точки зрения мужчин, находившихся уже несколько месяцев в плавании.
И наконец, на судне находился норвежский экипаж «Сторштада», живший в кормовой части судна. С норвежцев было взято слово, что они не причинят никакого вреда судну и немецкой призовой команде. Некоторые из них вызвались даже стоять обычные вахты, чему Ханефельд очень обрадовался, так как это высвобождало его людей для выполнения охранных функций. Под надзором Ханефельда норвежские штурманы и рулевые вели судно, а механики под надзором двух немецких унтер–офицеров несли вахту в машине. Кооперация между немцами и норвежцами была вежливой и надежной, так что Ханефельд дал им слово, что по прибытии в Германию он приложит все усилия, чтобы норвежская команда была освобождена и имела возможность вернуться на родину. Действительно, вернувшись в Германию, Ханефельд сдержал свое слово, хотя сделать это оказалось гораздо труднее, чем он ожидал.
84 
