176 
— Эй, буки! А я вас слышу! Когда же нас кормить будете, ась? Вы что там, вконец озверели?
В жизни следопыт не был так рад.
— Густав! — выкрикнул он, забыв об осторожности. Великан даже подпрыгнул:
— Герман?! Это что, ты, что ли?!
— Герман?! — эхом повторила Герда, глядя на него с удивлением. Девушку держали в одной стеклянной камере с Густавом. Герман почувствовал ни с чем не сравнимое облегчение: если не считать застарелого, отливавшего желтым синяка на левой скуле и разбитых, опухших губ, девушка была, кажется, в полном порядке. Он все-таки успел.
— Ты что здесь делаешь? Ты же должен был оставаться в деревне Лиственников! — сказала Герда.
— Долго объяснять, — буркнул следопыт. — Ладно, попробую вас освободить! Сейчас уберу решетку…
Моргану ни Герда, ни Густав не видели, она остановилась поодаль, присела у стены.
— Это невозможно, — нахмурилась девушка, она спрыгнула с верхней кровати и теперь внимательно наблюдала за действиями следопыта.
— Но я же на свободе! — заметил Герман, шаря пальцами по стене.
— Как ты вообще сюда попал-то, ась? — спросил Густав. — Может, ты вообще того, мираж, ась?
— За ней пришел, — буркнул Герман, и Герда, не ожидавшая подобной откровенности, посмотрела на следопыта ошеломленно. — Нужно же вытаскивать ее зад из неприятностей, — добавил Герман.
— Хам, — сказала она. — Ну почему ты ничему не учишься со временем?
— Его уже не исправить, — жизнерадостно подтвердил Густав, — совсем порченый помидорер.
— Сам ты помидорер, — отозвался Герман. Пальцы наконец нащупали едва заметную трещину в пластике, и следопыт сунул в нее нож.
— Берегись! — вдруг пронзительно крикнула Герда.
Герман резко обернулся и нос к носу столкнулся с двумя очень удивленными тюремщиками в белых халатах. Они только что вышли из-за белой двери и никак не предполагали, что в коридоре их будет ждать «дружеский» прием в лице Германа. Следопыт начал действовать, прежде чем Ангелы успели сообразить, что здесь происходит. Он метнул нож, лезвие вонзилось Ангелу в плечо. Раненый закричал, схватился за рукоятку, но прежде, чем успел выдернуть нож, Герман приложил его ножкой от кровати по голове. Раз, и еще раз, и еще разок, для верности… Второй потянулся к висящему на поясе парализатору, но не успел им воспользоваться. Герман сгреб Ангела за грудки и зашвырнул в камеру к Герде и Густаву, прямо через лучи решетки. Бедолага задергался, как выброшенная на берег рыбина, выгнулся дугой и затих на полу. По доброте душевной, Густав на всякий случай пнул его несколько раз в голову. Что в общем-то было уже совершенно ни к чему. Герда забрала парализатор и принялась ожесточенно шарить в карманах Ангела, пока не нашла то, что искала.
— Если ты не раздумал вытащить мой зад из неприятностей, то вот, — ядовито сказала она и кинула следопыту короткий, не больше указательного пальца, цилиндрик.
— Что это? — спросил следопыт, поймав брошенный ему предмет.
— Эта штука уж точно получше, чем нож, которым ты собирался копаться в электронике замка. Это ключ. Просто приложи его желтым концом к той пластиковой плитке.
Герман так и поступил. Как только он приложил ключ к пластику, лучи исчезли.
— Отлично! — Герда выбралась из камеры и увидела Моргану. — Как?! — Она нахмурилась. — Твои штучки?! Не нашел ничего лучше, чем притащить с собой ребенка?!!
Прежде чем Герман успел вставить хотя бы слово, девушка отвесила ему звонкую оплеуху.
— Это самый глупый из всех твоих поступков!
Еще одна пощечина.
Герман тихо зарычал и, схватив девушку, поднял ее на руки. Она не ожидала ничего подобного, испуганно пискнула, попыталась вывернуться, но следопыт держал ее крепко.
— Может, хватит меня по роже бить?! — прорычал он. — Я никуда и никого не тащил! Она сама пришла! Все разговоры и споры потом! После того как мы отсюда выберемся! И, клянусь богом, если ты будешь вести себя так же глупо, как во время ухода из деревни, я свяжу тебя, взвалю на плечо и потащу обратно в таком виде!
— Вот еще! Пусти меня, дубина! — Она дернулась, но снова безрезультатно.
— Никаких Ангелов! Никаких Мегаников! Никакого Последнего Завета! Мы уходим! Точка! — рявкнул Герман.
— Будете жить в клане Ветродувов долго и счастливо! — в тон ему выкрикнул Густав и хихикнул.
— Хорошо! Да хорошо же! Пусти!
Несколько смущенный шуткой великана, Герман молча поставил девушку на пол.
176 
