82 
– Напрасно вы отказываете нам в своих итальянцах. Взамен мы дали бы вам пленных большевиков, чтобы они работали на ваших заводах. Если их подкормить, они еще показали бы вам, что такое стахановское движение и как с ним бороться.
– Нет уж! – испугался Муссолини. – С пленными русскими распутывайтесь сами. Если их поставить к нашим станкам, они быстро споются с моими бездельниками. Лучше уж я велю полиции переловить тунеядцев, загорающих на пляжах Риччони или живущих в отелях Остии непонятно на какие доходы… Пусть они и ставят трудовые рекорды на ваших эссенских шахтах.
Потом дуче тихонько шепнул генералу Уго Кавальеро:
– Гитлер – сволочь… совсем обнаглел.
– Вы, дуче, так считаете?
– Да. Он всегда согласен в знак дружбы поменяться рубашками. Но при этом я должен не вынимать из своих манжет бриллиантовых запонок… Тебе, Уго, не кажется, что у немцев дела неважные? Как бы эти подонки не стали просить у меня солдат.
– Мы дали им три дивизии… разве недостаточно?
– Пойми, Уго: я сейчас в поганом положении. Если мы не проявим активности в России, победы вермахта выявят слишком большую диспропорцию между нашим и германским вкладом в общее дело «Стального пакта». Чем больше крови выпустить из моих итальянцев в России, тем больше выгод получим после мира…
Бенито Муссолини не кривил душой, уподобясь мародеру, который тихо крадется вслед за солдатом, чтобы тут же подобрать все, чем солдат не пожелал пачкаться. Так что в этом вопросе (о насыщении) цели дуче и фюрера полностью совпадали. А потому, когда Гитлер завел речь об увеличении итальянского контингента в России, дуче согласился усилить КСИР:
– Мой корпус со временем превратится в «Итальянскую армию в России». Сокращенно назовем ее так – АРМИР.
– АРМИР… я не против, – согласился Гитлер. – Но ваш генерал Мессе будет подчинен моему генералу Эвальду Клейсту.
– Прошу, фюрер, напомнить о его заслугах.
– С удовольствием. Клейст недурно катается на роликах…
Из Бреста диктаторы, окруженные свитами, отбыли в Умань, где располагалась командная ставка Рундштедта. Здесь, в райском уголке Украины, на Гитлера обрушилась лавина почестей, криков и восторженных приветствий. Несчастного дуче оттерли подальше, с сиротским видом он жаловался Кавальеро:
– Ничего, Уго! Скоро я их всех перепугаю…
Гитлер пригласил дуче к столу с оперативными картами. Рундштедту велели изображать великого стратега с указкой в руках. Гитлер сказал Муссолини:
– Для фоторепортажей нужно, чтобы мы склонились над картой. Заранее сделаем сосредоточенный вид. А вы, Рундштедт, не дергайтесь со своей палкой, будто ковыряетесь на помойке. Вы нам точно указывайте на Киев, чтобы берлинские и римские читатели газет ясно видели: битва за Днепр продолжается!
Наконец фотоблицы перестали вспыхивать.
– Будут отличные кадры, – сказал Гитлер, отходя от стола, а дуче подвигал кувалдой челюсти, словно давно не сытый бульдог, которому разрешили облизать пустую миску…
«Вот я их напугаю», – предвкушал он.
Вереница автомобилей покатила в село Ладыжинку, на всем пути следования были расставлены стога сена, в которых сидели автоматчики, охранявшие кортеж от партизан. Дуче успокоился при мысли, что война с Россией изнурит Германию до такого скотского состояния, что уже не Гитлер будет диктовать волю Италии, а, чего доброго, он, Бенито Муссолини, станет грозно цыкать на Гитлера… Они въехали в Ладыжинку, где дуче произнес речь, потом состоялся парад «моторизованных» частей КСИР, вызвавший новое унижение Муссолини и ядовитый смех напыщенных гитлеровцев. Берсальеры с петушиными хвостами на касках прокатились по деревне на спортивных мотоциклетках с таким страдальческим видом, будто их посадили на гвозди. Грузовики с пехотой постыдно буксовали в лужах, водители сидели в открытых кабинах, словно в прогулочных «фиатах», потом дружно свернули в кювет.
– Уго, – вспылил дуче, – где ты набрал эту рухлядь?
– По-моему, – отвечал начальник генштаба, – это легко выяснить, прочтя на бортах машин еще римские рекламы: «Пейте свежее пиво Черрони», «Стиральные машины у Пестикки»…
Показались и мулы, которые отчаянно брыкались, пытаясь сбросить пулеметы, привязанные к их тощим спинам. Наконец это мотозрелище Гитлеру надоело, он вдруг заторопился в свое прусское «Вольфшанце». На аэродроме в Кросно под Уманью их ждал самолет с уже работающими моторами. Муссолини не понравилось, как он взлетел. «Юнкерс» фюрера еще только набирал высоту, когда дуче решительно проследовал в кабину пилота.
82 
