Особенно,... 
117 
— Ты отвернулся в мою сторону, дурак! — коротко ударила его в плечо десантница, другой рукой обтирая лицо. — Уж лучше б ты зелень обрызгал!
— Второй пилот, как дела? — ожил экранчик на стене. — Через час мы уже выходим из гипера — обед скоро?
— Капитан, забери моя отсюда! — пожаловался Дитирон, с трудом орудуя огромной жаровней. Его паутинные «руки» плохо переносили жару, превращаясь в нечто вязкое, похожее на жидкое тесто. А потом и вовсе растворялись с тихим шипением. — Джина злой, мучит моя!
— Не мучит, а воспитывает, — сухо поправила его та. — Сейчас все будет, капитан, уже заканчиваем. Если б не эти тупицы, давно бы уже…
— Второй пилот, за действия бойцов всегда отвечает командир, — перебил ее Моручи. — Бойцы облажались — командир облажался. Если обед запоздает, я накажу тебя, а не их.
— Слышь, мужик, а тебя как по батюшке? — спросил Денисов у Дитирона, пока офицеры выясняли отношения.
— Моя не понимай.
— Ну, папу твоего как звали?
— Хурум.
— Ага… Слышь, Хурумыч, а как капитан эту гадючку накажет? Морду, что ль, набьет? Или зарплату урежет? Или в звании понизит? Или в угол поставит?
Дитирон крепко задумался. Из его широко раскрытой пасти потекла тоненькая струйка слюны — у уу-де-шуу это соответствует нашему наморщенному лбу. Такое обилие вариантов поставило неандертальца в тупик.
— Моя думай, что не бить, точно, — глубокомысленно заметил он. — Джина люби, когда она бить.
— Да не, ты не понял, — досадуя на тупого инопланетянина, постучал ему по спинному щитку Денисов. — Наказание — это когда тебя бьют! Блин, я уж понял, что эта краля садистка похлеще того маркиза!
— Моя все поняла! — досадуя на тупого инопланетянина, легонько ткнул его кончиком бивня в живот Дитирон. — Моя говори, что Джина люби, когда она бить. Твоя поняла? Джина люби сама бить, и люби, когда она бить! Когда другая человека бить она! Теперь твоя поняла?
— Погодь, погодь… — постепенно начало доходить до Николая. — Блин, Хурумыч, так че — эта краля не только садистка, но и мазохистка?! Во блин, концерт Глинки!
— Почему стоим без дела? — осведомилась Джина, которая, оказывается, уже давно закончила отчитываться перед капитаном, а теперь стояла сзади и слушала разговор этих двоих. — Что, не слышали, что сказал капитан?! Если экипаж останется без обеда, вам двоим лучше сразу застрелиться!
— Э нет! — хитро покачал перед ее лицом пальцем Денисов. — Капитан сказал, что если мы облажаемся, он накажет тебя!
— Точно, моя свой ухо слышала! — подтвердил Дитирон.
— Так, вы двое, вы меня слушайте, — нетерпеливо щелкнула их в лбы Джина. — Если экипаж останется голодным, капитан меня накажет, так? А если капитан меня накажет, я очень огорчусь, так? А огорчусь я по вашей вине, так? А как вы думаете, что происходит с теми, кто меня огорчает, а? То-то же… А теперь быстро за работу!
— Слышь, краля, — возмущенно спросил Николай, впервые обратив внимание на полку с кухонными приборами, — а ты не слишком охренела? Ты глянь, Хурумыч, тут же и овощерезка, и мясорубка, все дела… Ультрасовременные, блин, технология будущего… А нас вручную заставили пахать!
— Вам полезно, — отрубила Джина, все еще не простившая Денисову свое заточение в консерватории. — А будешь много болтать, самого в мясорубку засуну!
Святослав Моручи сидел в капитанском кресле и нетерпеливо барабанил пальцами по подлокотнику. Все остальные на мостике занимались делом — Косколито вел корабль, Фрида работала с гиперкубом, Рудольф чинил «мусоропровод», сломавшийся из-за падения привязанного к нему Остапа. Ежов, Койфман, Соазссь и Сиреневый Бархат играли в маджонг. Сиреневый Бархат выигрывал.
— Кофе капитану на мостик! — от скуки крикнул в переговорный экран Моручи. — Дельта!.. а, шайтан, опять забыл… Кто-нибудь еще там есть?..
Из экрана донеслась возня и перебранка — «кухонные мужики» спорили, кому нести капитану кофе. Через несколько минут на мостике появился Денисов с подносом, отдал его Святославу и явно вознамерился остаться здесь и тоже попить кофейку. Но за ним явилась Джина и утащила за шиворот.
— Рыба! — машинально воскликнул Михаил, забирая последнюю костяшку.
— [Желто-синие зазубренные полосы] ! — чертыхнулся Сиреневый Бархат. Вокруг него начал ощутимо нагреваться воздух. — [Голубой круг, оранжевая дуга] …
— Может, еще разок? — предложил Койфман.
117 
