Особенно,... 
32 
Он осекся, увидев, как изменилась в лице Жанин.
— Что случилось? — с тревогой в голосе спросил он.
Жанин уставилась на него и неожиданно для себя выпалила:
— Мне двадцать пять лет. И мой день рождения в феврале.
Секунду он смотрел на нее, не моргая. Затем быстро что-то произнес на своем родном языке, и Жанин поняла, что он грек и вполне мог быть ее… ее отцом.
Она похолодела при мысли о том, что этот представительный пожилой иностранец может оказаться ее отцом.
Нет, это же абсурд! Жанин повернулась, чтобы уйти.
Мужчина крепко схватил ее за руку.
— Подождите! — В его глазах читалась мольба. — Кто ваш отец?
Жанин пожала плечами.
— Я не знаю, — дрожащим от волнения голосом ответила она. — Мать никогда мне о нем не рассказывала. Думаю, она и сама не знала.
Лицо мужчины помрачнело.
— Нет, она все прекрасно знала. Я в этом уверен. Я был лишь временным ее увлечением, но, пока мы были вместе, у Луизы не было других любовников. Я бы этого не допустил.
Внезапно выражение его лица изменилось. Он впился в Жанин потрясенным взглядом. Это было больше, чем потрясение. Это был настоящий шок.
Жанин вдруг поняла, почему его глаза показались ей знакомыми: ведь у нее самой были точно такие же, только светлее.
— Я думаю, — произнес он голосом, от которого у Жанин потеплело на душе, — нам нужно поговорить.
С той самой встречи он признал Жанин своей дочерью, о существовании которой все эти годы даже и не подозревал. Он не потребовал от Жанин никаких доказательств, просто отдал ей всю свою отеческую любовь и заботу, приняв ее в свое сердце и свою жизнь.
Жаннин, догадывалась, что ей придется заплатить дорогую цену, за право быть счастливой. Стефанос рассказал ей, что возвращается в Афины, потому что его жену должны положить в больницу на серьезное обследование. Он очень надеялся, что врачи выяснят причину бесплодия Деметрии и помогут ей осуществить ее давнюю мечту.
Жанин прекрасно понимала, что Стефанос не мог рассказать жене в такой сложный для нее период, что у него вдруг нашлась дочь. Было бы слишком жестоко по отношению к Деметрии гордиться тем, что у него есть дочь, тогда как она всеми силами старалась родить собственного ребенка. Поэтому Жанин с пониманием отнеслась к тому, что до поры до времени их отношения со Стефаносом должны оставаться в секрете…
В дверь снова робко постучали. Жанин услышала озабоченный голос Стефаноса:
— Жанин, прошу тебя, открой дверь. Мне нужно поговорить с тобой.
Жанин с трудом поднялась на ноги и вышла к отцу.
Стефанос выглядел постаревшим, как показалось Жанин, и напуганным. Ее сердце наполнилось жалостью.
— Жанин, — его голос сорвался, — мне так жаль…
Девушка разразилась рыданиями и уткнулась в отеческое плечо.
* * *
Стефанос держал ее, крепко обняв, его руки нежно поглаживали ее спину, он что-то шептал на греческом языке.
Постепенно слезы иссякли. В этом была заслуга отца. Он ласково погладил дочь по голове.
— Я бы все отдал, чтобы изменить то, что произошло с тобой по моей вине, — с болью в голосе сказал он. — Это мой крест, и я буду нести его всю жизнь.
— Нет! — воскликнула Жанин. — Ты здесь ни при чем. Это мне не следовало… — она осеклась, — мне не следовало… — Жанин вдруг встрепенулась и с опаской огляделась. — А где… где… — она не в силах была произнести его имя.
— Ушел, — кратко ответил Стефанос. — Предпочел не ждать, когда я его выгоню, и отправился восвояси на своей яхте. — Голос его стал мягче. — Собери свои вещи детка, мы тоже уезжаем.
Жанин вытерла последние слезы и перевела дух.
— Я возвращаюсь обратно в отель? — дрожащим голосом спросила она. Ей совсем этого не хотелось.
— Нет, — решительно сказал Стефанос, — ты едешь со мной в Афины.
Жанин удивленно посмотрела на отца.
— А как же Деметрия?
Она произнесла вслух имя женщины, ради спокойствия которой все это время оставалась в тени.
— Мне следовало быть откровенным с Деметрией. — Стефанос глубоко вздохнул. — Я даже не мог предположить, что она каким-то образом узнает о твоем существовании и тем более сделает такие поспешные, невероятные выводы. — Стефанос посмотрел на дочь безрадостным взглядом. — Я должен компенсировать тот урон, который нанесло мое молчание тебе и моей жене. — Он повернулся и направился к выходу. — Собирайся. Сообщи мне, когда будешь готова, и мы сразу же отправимся в путь. Прости, но мне нужно позвонить Деметрии. Она даже не знает, где я.
32 
