Последние отзывы

  65  

К вечеру люди из засады поняли, что им придется ждать Асланбека очень долго, он не придет домой, посему засобирались и покинули дом. В очередной раз Асланбек обставил органы, не давшись им в руки, словно у него нюх породистой ищейки на ментов. Ну а удирает Асланбек от них просто искусно.

В момент, когда засада покидала дом, охрана и преданная Клавдия Тарасовна проследили за ними до самого места, следуя на такси, чтоб ни одна гнида не осталась вблизи дома. Приехав назад, они сделали одиночные вылазки, когда второй человек появляется на улице тайком и следит, не идут ли за первым. А как иначе? Не хотелось, чтоб родная жена привела ментов прямиком к Асланбеку. Наконец, убедившись в отсутствии шпиков, Эля выехала из гаража вместе с Клавдией Тарасовной, которая захватила с собой две корзины с продуктами и выпивкой. Мужчины побывали в переделке, им следовало подкрепиться.

Он лежал, когда Эля вошла, кинулась обнимать и целовать мужа. Асланбек с трудом подтянулся на руках, сел и обнял ее.

– Господи, как я переживала… – лепетала Эля. – Впервые не хотела, чтоб ты приехал домой. Каждый звук в доме доводил меня до отчаяния, все казалось, ты вернулся. Но, слава богу, ты в порядке… если не считать ранение. Клава рассказала… Тебе очень больно?

– Сейчас нет.

– Завтра ехать на похороны папы…

– Завтра и я уеду.

– Куда?

Только сейчас она отстранилась, заглянув в лицо Асланбека, тогда как в глубине ее зрачков появилась тревога, ведь завтра они могли разъехаться навсегда. Он взял ее за шею одной рукой, вглядываясь в черты, ответил тем тоном, который вносит спокойствие в души женщин:

– За границу. Устроюсь, позвоню. А после сорока дней и ты прилетишь ко мне. Обоснуемся в Европе, поживем немного, а там – весь мир наш.

Эля улыбнулась, значит, он не бросает ее, разлука будет временной. Она прильнула к его груди, чувствуя себя защищенной, оттого счастливой, несмотря на смерть отца. Смерть, слезы – это завтра, завтра и расставание, а сегодня – любовь, чтоб хватило воспоминаний на все время, что они будут в разлуке.

Горбанев считал себя галантным мужчиной, потому, заехав к Алле на работу, вызвался отвезти ее домой. Сел Анатолий Петрович на заднее сиденье, обнял Аллочку и потянулся приложиться к щечке… Водитель глухой, немой и слепой, то есть видит, конечно, но исключительно дорогу перед собой и фонарные столбы. Алла пальчиками отвернула лицо Горбанева с вытянутыми губами в сторону от себя.

– Что такое, что такое? – забрюзжал он.

– Видишь ли, мне известно, чем продиктована твоя нежность.

– Ну, нельзя же быть такой злопамятной!

– Да ладно тебе. Я приехала, спасибо за доставку.

– А… – едва не вывалился за нею Горбанев.

Алла сообразила, о чем он не решался спросить, но, прежде чем обсуждать его дела, выдвинула условие:

– Моя доля?

– Как скажешь, – нахмурил лоб Горбанев.

– Как скажу? Значит, я могу требовать больше?

– Алла! Алла… – закудахтал Горбанев. – Сумму ты установила… Между прочим, это больше десяти процентов, а больше десятки называется грабежом.

– Ладно, не умри тут от страха, что я ограблю тебя. В общем, коллекторы меня научили, как требовать долг без угроз, хотя своих секретов они не выдают. Я часто оказываю им юридические услуги, поэтому ко мне другое отношение. Предварительно с Раисой я переговорила, должна сказать, это было не очень приятно – терзать человека, когда не прошло и девяти дней после смерти мужа. Отвратительно я себя ощущала. Теперь надо чуточку подождать.

– Подождать чего?

– После первого разговора должно пройти немного времени, она должна созреть, созревание я ускорю. А через суд, это очень долго. Не волнуйся, тебе твои деньги вернут, я ведь лицо заинтересованное, выжму из нее. У Арамиса три машины, две из них новые, в частности джип. Его он купил в день убийства, стоит машина много больше, чем твой долг, хватит и тебе, и мне, и еще нескольким дуракам, дававшим ему деньги в долг. Кстати, я кое-что придумала, надеюсь, Раиса пойдет мне навстречу.

– Что ты придумала?

– Все, пока, милый, мне надо домой, у меня же дети.

Алла чмокнула его в щеку и побежала к подъезду.

– Разворачивайся, – приказал он водителю.

И все же Анатолий Петрович заметно повеселел, хотя заметить это было некому, кроме водителя. Но что она сказала про дураков? Кто дурак, кто? Через миг Анатолий Петрович усмирил себя, что бы там ни было, но без Аллы он потерял бы хренову кучу бабок…

  65