Лёгкий, ненавязчивый романчик 
111 
Однако люди эти все равно наблюдали гибель своей родины. Неизвестно, делали они это с помощью волшебства, или, быть может, у них были приспособления для этого…
Потом связь прервалась, и они остались совершенно одни.
В храме имелись огромные запасы продовольствия и топлива, и люди в долине пережили наступившие холода.
Когда последние отзвуки катастрофы улеглись, хранители мудрости — так они называли себя — попытались найти путь из долины через окружающие горы. Но все посланные на его поиски или вернулись ни с чем, или погибли в горах.
Они соорудили из подручных средств несколько летательных аппаратов. Но ни один из тех, кто поднимался на них в воздух, не возвратился.
Оставался единственный выход — пробить себе путь прямо через камень, построив тоннель под горами. И они сделали это.
То был долгий, чудовищно тяжелый труд, а их было немного, и мало кто из них был приспособлен к такой работе. А ведь приходилось еще добывать себе пропитание, охотиться, возделывать землю.
Среди этих людей появились те, кто предался беспросветному отчаянию. Были и такие, кто хотел, чтобы служители храма сбросили бремя хранителей и жили как обычное племя, ничего не пытаясь изменить в своей судьбе. Так случился бунт с резней и еще много чего плохого! — старик махнул рукой.
— Год проходил за годом, у служителей храма рождались дети — первое поколение тех, для кого долина стала родным домом. Через тридцать с лишним лет им удалось прорубить тоннель к пещерам; по нему мы с тобой пришли сюда.
Выйдя в мир, хранители сразу принялись разыскивать своих соплеменников.
Они намеревались объединить всех, кто спасся и, с течением времени, опираясь на сохраненные знания, возродить свою цивилизацию, пусть и не такую великую, как прежде. Но оказалось поздно. Нашли только немногочисленных диких охотников и рыболовов, прозябавших на побережье холодного океана, в жалких землянках из костей носорогов и китов.
И уцелевшие отвергли мудрость своих предков. Среди них уже почти не осталось тех, кто помнил старый мир. И, главное, эти люди думали, что именно ученые и колдуны виновны в разразившемся чудовищном бедствии. Будто бы они чем-то страшно прогневали высшие силы.
Они не приняли помощь, предложенную хранителями мудрости, отказались послать в храм для обучения своих детей.
Тогда хозяева этого места принялись похищать одиноких охотников; ловить женщин и детей, собиравших ягоды и грибы, нападать на небольшие стойбища.
Так они пополняли свои ряды — ведь им был необходим приток свежей крови.
Но этим они окончательно оттолкнули от себя соплеменников — те полностью уверовали, что хранители мудрости на самом деле служат злу. Отныне их при каждом появлении возле жилищ дикарей встречали стрелы с копьями и заклятия самой черной магии.
Хранители решили ждать удобного момента, когда можно было бы вернуть доверие людей. Так они провели в ожидании века, — с иронией бросил старик.
— Потом с юга пришли новые племена, даже и не слыхавшие никогда о земле под северной звездой Гохар. Хранители мудрости пытались их остановить, но у них ничего не вышло. Их магия и знания, угасавшие со временем, оказались бессильны перед многочисленностью и воинским умением пришельцев и силой их шаманов.
И даже перед лицом непобедимых врагов потомки древнего народа отказались говорить с теми, кого считали слугами сил Тьмы. Последние остатки их были загнаны в глухие, гиблые места, где и вымерли без следа.
А затем стали вымирать и сами хранители. Они вырождались, кровь их загнивала.
Женщины в долине становились бесплодными или рожали на свет уродов и бессмысленных идиотов, неспособных даже толком говорить.
Тогда хранители, желая спасти если и не свой народ, то хотя бы память о нем, принялись красть детей уже у вновь поселившихся в этих местах племен.
Прошли сотни и сотни лет. Одни народы сменяли другие, а людей в святилище становилось все меньше. Они постепенно забывали то, что знали их предшественники…
В конце концов, их осталось всего несколько десятков человек. Крошечное племя, жившее ради мудрости и знаний, которые, — голос Найярони наполнился бесконечной горечью, — давно уж состарились и умерли и не были никому нужны. Я был одним из их числа…
Старик вновь надолго замолчал; Костюк не посмел нарушить это молчание первым.
— Как-то старейшины послали меня разведать, что творится в большом мире. Делал это уже не один раз.
111 
