Лёгкий, ненавязчивый романчик 
143 
Ильгиз все так же стояла, гордо выпятив обнаженную грудь и нимало не смущаясь присутствием посторонних. И смотрела, смотрела своими сапфирными ведьмиными глазами как будто бы прямо в душу Крайнева.
Теперь жениться придется, брат ситный, — вздохнул Макеев жалостливо, когда они оставили покои девушки. — Дело-то международным скандалом попахивает. А оно нам надо?
— Да уж, — потупился Крайнев.
— Я этого так не оставлю! — плевался батальонный замполит, гневно взирая на подчиненного. Извращенец! Педофил! Под трибунал пойдете, Крайнев — за растление малолетних!
«Ничего себе малолеточка!» — майор вспомнил вполне зрелую фигурку местной принцессы (разумеется, оставив это мнение при себе). А заодно — и саблю в ее не по девичьи крепкой руке. И надо сказать, то что всего пару минут назад его шея была на расстоянии лишь одного взмаха от великолепного синего клинка, не вызывала в нем положительных эмоций.
И еще подумал, что главой данной молодой семьи будет вовсе не его подопечный.
— А с чего вы взяли, что он посрамил честь советского офицера? — вдруг спросил Макеев. — Судя по всему, этой ночью он как раз ее поддержал…
Косарев с некоторой оторопью уставился на комбата, потом на заместителя.
— Знаете что, — наконец нашел что сказать Иванов, — вы как хотите, но рапорт я подам. И пусть начальство решает.
— Пусть начальство решает, — махнул рукой комбат, не сомневаясь в резолюции Тихомирова.
Быть, быть старлею женатым.
И еще подумал, что главой новой молодой семьи будет вовсе не его зам по политической части.
А сам виновник переполоха вновь и вновь вспоминал сапфирные глаза и точёное тело Ильгиз… И прошедшую ночь. Наверное, всё к лучшему.
Москва. Кремлевская» больница в Кунцево. 198.. год
То, что генсек очень болен, было видно и невооруженным глазом. Впавшие пожелтевшие щеки, мешки под глазами, обескровленные губы, сжатые в тонкий шнур. Представив, какую боль испытывает этот всесильный человек, Мезенцев вздрогнул. Врагу не пожелаешь, не то, что главе родного государства. Но… — возникла не совсем красивая мысль, — возможно это подтолкнет Шефа повнимательнее отнестись к его записке. Хотя совещание с участием двух из трех руководителей «Порога» созвано не из за неё а из за доклада Сентябрьского. Тот отчебучил нечто неслыханное — пользуясь тем что кроме командующего ОГВ подчинялся еще своему руководству по линии ГРУ, накатал рапорт где не много ни мало посоветовал «решительно пересмотреть цели и задачи» плана «Порог». Да какое-там — человек похоже решил угробить свою карьеру.
Выпив предложенные медсестрой пилюли, пациент № 1 Кремлевской лечебницы в Кунцево вяло улыбнулся.
— Продолжайте, товарищ генерал.
Сентябрьский кивнул, едва удержавшись от того, чтобы не козырнуть. Но к пустой голове, как известно, руку не прикладывают, а свои фуражки они с Мезенцевым сдали внизу, в гардеробе.
— Итак, товарищ Генеральный секретарь, мы нашли только один мир, и уже в нем столкнулись с вещами, о которых даже и не думали. А что ждет нас в других мирах? Что если есть цивилизации, обогнавшие нас так, как мы обогнали жителей Аргуэрлайла? Что если где-то существуют объединения таких цивилизаций? А вдруг имеются некие законы, установленные для взаимодействия между разными вселенными? И тогда, скорее всего, вряд ли они одобряют войну одного мира с другим.
— Вот как вы рассуждаете?! — саркастически оборвал его министр обороны. — Так может быть нам вообще надо убираться из того мира и предоставить его своей судьбе? Вот так прямо сразу? Это самое, невмешательство во внутренние дела? В абстрактный гуманизм впадаете, товарищ Сентябрьский.
— И в исторический пессимизм, — подсказал молодой и круглолицый секретарь ЦК КПСС с большим родимым пятном посреди высокого лба. («А этот тут что делает — занимался бы своим сельским хозяйством!»)
— И в пессимизм… — повторил со вкусом старый маршал, в свое время благословивший проект «Порог».
— Ну, зачем так резко, товарищи? — остановил соратников генсек. — Мы ведь призываем к самокритике, и никто монополии на истину не имеет. Нужно начинать с себя. Товарищ Сентябрьский как честный офицер и коммунист решил высказать свое мнение, а вы не хотите спокойно выслушать. А вдруг мы ошибаемся? За ошибки в политике приходится расплачиваться и иногда слишком большой ценой.
Он замолчал и болезненно скривился, видимо, вспомнив о чем-то неприятном. Тихомиров готов был поспорить, что руководителю страны пришла в голову мысль о недавно сбитом корейском самолете. Вот — сколько не долбили комиссары — «не поддаваться на провокации» — а всё без толку!
143 
