Последние отзывы

  22  

– На фиг мне врать? Но его же пиф-паф?

– Не получилось, не было его в джипе.

– Тогда мне повезло.

– Это точно. У нас как говорят: сумка рыбы – сумка денег, но, по слухам, он скряга. А второй номер?

– Ай, – отмахнулась Лиля, читая фамилии. – Это так... Задел мою машину и смылся, гад. Ремонт мне обошелся в десять штук! Квитанции есть, пусть оплатит.

– Как же, оплатит! Не смеши.

– Плохо меня знаешь, – заулыбалась Лиля, не отрывая глаз от листа. – А не получится... попытка – не пытка, так ведь? Кеша, ты и адреса написал? Умница. Держи премию.

Она положила сто пятьдесят евро на стол, Кеша выпятил губу:

– Это еще что? Я же по-дружески.

– А я по-деловому. Ты затратил время, силы, воспользовался служебным положением. Может, мне еще придется к тебе обратиться, ты должен знать, что имеешь дело с порядочной женщиной.

Он смахнул деньги – чего ж не взять, раз дают? – попрощался и вышел из кафе. Лиля помахала ему, когда Кеша выезжал с парковки, после опустила глаза в лист, лежащий на столе.

– Значит, жив... Вот теперь есть о чем подумать.

Ужин. Как в санатории – по часам, подавала Степановна, которой Светлана велит одеваться в белый фартук с рюшами и чепец, а зовет Зиной, будто бабка ей ровесница. Быстро люди усваивают барские замашки, не понимая, что становятся смешными, изображая аристократов, и глупыми, когда под мантией аристократизма проглядывает дешевка, а еще точнее – плебейство. Валерьян Юрьевич не выносил всего наносного и фальшивого, ненавидел притворство, ценил либо за ум, либо за умение работать не покладая рук. Но его тягу к простоте никто не понимал и не принимал, поэтому он замкнулся. Сейчас положение Валерьяна Юрьевича осложнилось, потому что в минуту смертельной опасности он фактически остался один, не веря ни собственным детям, ни тем более их вторым половинам.

– Папа, – нарушил царственное молчание за трапезой Владимир, – я сегодня звонил в милицию, им до сих пор не удалось напасть на след убийц.

Ну и зачем он это сказал, если новостей нет? Хотел продемонстрировать заботу об отце? Валерьян Юрьевич отодвинул тарелку, сложил локти на столе и спросил без издевки:

– Думаешь, убийц найти проще простого? Сам бы попробовал.

– Они за это зарплаты получают, – возразил сын. – А время играет важную роль, если менты будут тянуть кота за хвост... Ты куда, папа?

– Прокачусь на катере. Засиделся я дома.

– Неразумно становиться добровольной мишенью, – сделал замечание Мирон.

– Уже стемнело, вряд ли меня можно разглядеть с берега, кстати, до середины реки пуля не достанет.

В прихожей Валерьян Юрьевич надел куртку, бейсболку, но только открыл дверь, как его остановила Степановна:

– Валерьян, чего это ты удумал по ночам на катере разъезжать, когда дождь накрапывает? Шел бы к телевизору, оно так спокойней.

– Не ворчи. Я решил прогуляться и прогуляюсь.

– Решил он! У вас тут все не как у людей, чужаками живете. Не бережешь ты себя, на рожон лезешь и слушать никого не желаешь. А зачем рюкзак приготовил, сумку дорожную куда выносил? Куда собрался?

Кругом шпионы, не чихнешь, чтоб этого не заметили! Валерьян Юрьевич поднял указательный палец к ее любопытному носу и произнес внушительно:

– А вот это, я имею в виду рюкзак и сумку, тебе показалось. Ты хорошо поняла меня?

– Чего ж тут не понять – ничего не видела. Погоди, термос с чаем принесу на дорожку.

Валерьян Юрьевич дождался, когда она принесет термос, вторично делать внушение не стал, она дорожит местом и уважает его, Валерьяна, не продаст. Степановна приехала из Молдавии, на пенсию там одной невозможно жить, несколько лет служит ему верой правдой. Когда Светка намерена была поменять кухарку на молодую и расторопную, Валерьян Юрьевич бахнул кулаком по столу со словом «нет». Должен же он иметь в доме хотя бы одно преданное существо.

А погода дрянная, притом испортилась внезапно, как часто случается поздней весной, в воздухе пахло грозой, похолодало значительно, не говоря о ранних сумерках. Валерьян Юрьевич нахлобучил капюшон, залез в катер, завел мотор и, глянув на дом, возвышающийся на пригорке, словно попрощавшись с ним, решительно взялся за руль.

– Ай, пустите нас, Гертруда Викторовна, – торопила Лиля. – Дождь полил сильный.

Дверь распахнулась, Алик, Лиля и Марат вбежали в дом. Попав на веранду, стряхнули с себя капли, не успевшие промочить одежду.

– Не ждала вас, – растерялась Гертруда.

  22