Последние отзывы

  90  

– Насчет даты… не обещаю, там могут не знать.

– Тогда примерный возраст.

– Примерный? Это можно. Лет ему тридцать семь – тридцать восемь. Поищи в девяностых годах.

Без пятнадцати шесть Никита стоял в холле ресторана «Айседора» и разговаривал с Кулаковым – человеком чуть младше самого Старцева: он явно устал уже жить, то есть был довольно равнодушным, скептическим и по виду ленивым.

– А что Левка? Нормальный был, надежный, знающий толк в музыке. На синтезаторе строчил, как на гармошке лабух.

– Почему он вколол себе смертельную дозу?

– Хрен его знает. Заклинило, наверное. Такое бывает.

– У него женщины были? – осторожно вызнавал Никита.

– А то. Ты его видел? На нем же бабы висли, по слухам, трахальщик Левка был отпадный, но чересчур разборчивый. Если б захотел, в баксах купался бы…

– Я слышал, у него роман был… э… с Лолой Голдиной.

– Ну… – развел руками Кулаков, потом хихикнул. – Она что, не такая, как все? Тащилась от Левки. Однажды ей приспичило, так мне пришлось кабинет освободить, я бегал вокруг, чтоб отогнать посторонних подальше, Лола стонала и охала, как пьяная кошка. А ревновала его… Но если честно, Левка тоже тащился от нее. Слышь, может, это любовь называется, а?

– Не знаю. Тебе говорит что-нибудь имя: Валерий Хвалюн?

– Хвалюн… Хвалюн… – закатил глаза к потолку Кулаков. Слава богу, память у него не отшибло. – Точно, был такой. Заходил к Левке.

– На чем они сошлись?

– Да хрен их знает. Левка вроде рубаха рубахой был, а внутрь к себе никого не пускал. Но как-то он пришел, а сам аж черный. Знаешь, у всякого мужика бывает период, когда взял бы да и порешил всех подряд. Примерно такой в тот вечер был Левка. Я, понятное дело, к нему. Завел в кабинет… мне ж не надо, чтоб здесь таски возникли. Налил я Левке коньячку, хлопнули по рюмашке, загрызли лимоном, ну и спрашиваю, мол, чего злой он. А Лева мне: предателей ненавижу, уничтожу Хвалюна. Я: за что? А он: за подлость. Ну, я его успокоил, сказал, что это глупо, хочешь, мол, пацанов дам, те твоего Хвалюна инвалидом сделают, но по-тихому.

– И что Лева?

– Отказался. У него принципы имелись, уважаю за это, не каждый смертный позволяет себе принципы.

– Ничего не сказал больше? – засомневался Никита.

– Сказал, что сюрприз ему припас, в смысле Хвалюну.

– И все?

– Все. А чуть позже я узнал… Жалко. Таких, как Левка, мало, хотя дурак он был. Дурак.

Ясно, что сюрприз – это диск с головоломкой и смерть Левы. Получается, Валерка виновен в смерти парня, возможно, косвенно, но виновен? Чем же Валерка насолил Леве, это должно быть нечто мощное, убивающее душу, потом тело. Кулаков не знал и не подсказал, кто еще был ближайшим другом Левы.

– Имелись пацаны, с которыми он на музыке сошелся, а чтоб кто-то тесно с ним дружил… не-а, не знаю таких.

Но все-таки кое-что постепенно выясняется, не быстро, однако капля камень точит, по каплям Никита разберет головоломку. Он купил шампанское, цветы, коробку конфет и отправился на дачу к Лоле.

Загородный дом поразил простором и запредельным шиком, словно это вилла на берегу Адриатики в престижном месте. Море, правда, недалеко, а место не престижное, да и внешне дача отличается только размерами, зато внутри…

Никита кинул пиджак на спинку кресла, осматривая убранство гостиной, а не «зала», как у предположительной сестрички Инны. М-да, взбесишься тут (он имел в виду Инну), зная, что твоя сестра пользуется благами, которые большинству лишь снятся, а ты донашиваешь юбку и кофточку чужой прабабки. Естественно, захочется отыграться и предоставить сестре скромные условия с общим унитазом, смердящим на всю камеру, нарами и прочими «удобствами» зэков. Конечно, не все поголовно столь жестоки, однако не у всех и родственные узы завидные.

Пока Лола хозяйничала на кухне, Никита подошел к стойке с дисками, перебирал их. Наконец Лола внесла поднос с закусками, поставила на столик, где уже стояли шампанское, коньяк, тарелки и бокалы.

– У вас много классики, – заметил он. Ну, извините, кто ж не знает Баха, Чайковского, Шостаковича? Даже если никогда не слушал их произведения, имена композиторов были на слуху.

– Лева приучил меня, – сказала Лола. – Он всех умудрялся заставить полюбить мировые бренды.

– А «Болеро» Равеля у вас есть?

Лола недоуменно уставилась на него:

– Конечно. Почему «Болеро» вас интересует?

– Нравится.

– Странно…

– Что именно?

– Это одно из любимых произведений Левы.

  90