Последние отзывы

  167  

– Оно очнулось… оно пролежало так долго, а теперь встает… оно приманка… оно яд… оно убьет меня… оно все сильнее и сильнее…

– Оно устало слушать всякую дурь! – прокричал почти по слогам моррон, догадавшись, что речь шла о нем.

Язык еще ворочался с трудом, половину согласных заменили шипение, причмокивание и прочие, неповторимые в нормальном состоянии речевого аппарата звуки, но женщина, как ни странно, его поняла и замолчала. Первая попытка встать провалилась, в результате второй Дарк чуть-чуть приподнялся, но не удержал равновесия на подгибающихся ногах и, подняв фонтан брызг, шлепнулся обратно в натекшую с потолка и стен холодную лужу.

Дарк чувствовал, что женщина следила за ним. Она не помогала ему, но и не мешала. Она замерла в ожидании и старалась не шевелиться, видимо, надеясь, что быстро пришедший в себя моррон забудет о ее присутствии.

– Эй, где ты? Я не вижу тебя, впрочем, я вообще ничего не вижу. Я ослеп, помоги мне! – прокричал Дарк, поднявшись на ноги и тщетно обшаривая пустоту в поисках стены или какой-нибудь иной опоры.

– Ты не ослеп… здесь… чертовски темно, – запинаясь, прошептала женщина.

Ее голос дрожал и был тих, но в нем уже не звучали нотки сумасшествия. Похоже, к незнакомке вернулся рассудок, обнадеженный тем, что она теперь не одна в темном и промозглом подвале. Или, может быть, вид обнаженного, стройного мужчины ненадолго затушил агонию кровавых желаний.

– Но ты же меня видишь, – произнес Дарк, продолжая ощупывать пустоту.

– Конечно, вижу, Дарк, я ведь вампир… пока еще вампир, – ответила незнакомка, сопровождая каждое слово частым стуком зубов.

Аламез замер, непослушные мышцы напряглись, а страх парализовал мозг. Он был один, гол и беспомощен, в темном подвале, где не было видно ни зги. Тело его плохо слушалось, и один быстрый, точный удар острых когтей мог поставить кровавую точку на славной карьере одного из старейших морронов. Однако женщина-вампир вела себя странно: несла всякую чепуху, вместо того чтобы добить врага сразу, как он только задрыгал ногами, и теперь тоже не проявляла агрессии.

«Если это допрос, то почему здесь? Вампиры не любят сырости, да и с голосом ее что-то не то… она как будто продрогла, а ведь кровососы менее восприимчивы к холоду. Они его не любят, это точно, как мы, к примеру, валяться в грязи или есть отходы, но хорошо переносят», – пытался сообразить что к чему Дарк.

Женщина снова заговорила. Ее просьба не просто озадачила Дарка, а заставила всерьез призадуматься, не сошел ли он с ума сам.

– Обещай, что ты меня не тронешь, а я подскажу, как включить свет. – Зубы вампира продолжали стучать друг о дружку, от чего ее слова прозвучали жалостливо, почти как мольба.

– Обещаю, – ответил Дарк после трехсекундного раздумья, вызванного исключительно неожиданной постановкой вопроса, а не смыслом просьбы. – Я вообще-то и не собирался…

– Три шага вперед, упрешься в стену, – не дала моррону договорить до конца женщина, – затем два шага вправо, ищи на уровне груди!

Дарк послушно последовал указаниям, но вот только стена оказалась на полшага раньше. Острая боль пронзила переносицу, нос как будто вдавило в лицо, глаза заболели, а на губах появился солоноватый привкус.

– Нет, только не это! Ничтожество, кретин, сволочь! – внезапно завопила женщина, а затем стала биться о стену и громко подвывать.

– Ну, ты уж определись, дорогая: кретин или сволочь, дурак или подлец! Понятия-то слабо совместимые, – спокойно отреагировал на истерику Дарк, шмыгая и вытирая кровь, хлеставшую из разбитого носа.

Рука моррона зашарила по стене, ища старенький, проржавевший рубильник, ровесник первой лампочки и электричества. Уж больно запущенным и неказистым показался Дарку подвал, чтобы предположить, что хозяева узилища оснастят его чем-то другим, более современным и надежным. Однако вместо шершавой ржавчины рычага пальцы нащупали миниатюрный кнопочный выключатель. Легкое нажатие, и вспыхнул свет. Дарк зажмурился и поспешно стал растирать пронзенные острой болью виски и дуги бровей. Когда резь утихла, а не привыкшие к свету глаза вдоволь прослезились, невзрачный каземат предстал в полной красе. Как и предполагал моррон, помещение было средних размеров и совершенно пустым. Каменные плиты пола, затопленные широкой, но неглубокой лужей; каменные стены, покрытые плесенью и бледным мхом; высокий потолок, с которого неустанно капало; железная дверь и охапка прогнившей соломы, в которой копошился кто-то, одеждой и длинными паклями грязных волос напоминавший когда-то преуспевающую, но потом спившуюся и опустившуюся на дно общества женщину.

  167