очень нудно 
120 
– Брось его, Артем! – закричала София. – Отойди!
Куда там! Они катались по полу, не слыша ее. Когда Людоед очутился сверху, София ударила его ногой в бок, ударила, надо полагать, сильно, боль пронзила и ее ногу. И тут как раз Артем его сбросил, София закричала:
– Уйди, Артем!
А у того не было сил не только снова навалиться на Людоеда, который встал на колени, но и отползти… София плеснула на мясника из чайника. Окатила горячей водой. Да, уже не крутой кипяток, но температуры хватило, чтоб тот взвыл и повалился на пол. Все, Людоед от ожогов не способен был к атаке, он извивался на полу и вопил. Тут уж и Артем напрягся, достал из заднего кармана наручники, заломил Людоеду назад руки и защелкнул браслетики. После отполз к креслу, облокотился спиной о сиденье, запрокинув голову.
Звонили соседи, что-то кричали. Не обращая на них внимания, София принесла полотенце, села на пол возле Артема и стала промокать кровь:
– Чем он тебя?
– Не кулаком. Кастетом, наверное. Перед глазами все плывет… Поищи пистолет и рацию на балконе, ребят надо вызвать. Ишь, развылся… – покосился он на катающегося по полу Людоеда. – Больно? Так тебе и надо.
София нашла только пистолет, затем позвонила ребятам.
Артема увезли в больницу. Людоед ударил его действительно кастетом, который у него нашли при обыске. Целился в висок, но, к счастью, попал выше и разбил голову, темно ведь было…
Гробница вервольфа
«Все ведь уже решено. Какую же цель преследовал де ла Гра, придя к ней?
– Почему я не могу выйти замуж? – напряглась Шарлотта.
– Ваша матушка не желала этого.
– Моей матери нет, право решать принадлежит мне. Я люблю Михаила Аристарховича…
– Любите? – усмехнулся де ла Гра. – А вам известно, что такое любовь? Прежде всего жертвенность, Шарлотта. Ваша матушка хорошо узнала это на собственном опыте. Вся ее жизнь была огромной жертвой то ради мужа, то ради вас. Но в жертве есть одна особенность: постепенно она перерастает в ненависть к тем, ради кого приходится жертвовать. Сейчас Уваров берет на себя груз, не зная, что его ждет, он жертвует собой ради вас. А что вы ему можете предложить, кроме любви?
– Не понимаю, – разволновалась девушка.
– Вы хотите погрузить во тьму человека, которого любите?
Шарлотта не желала грубить доктору, все годы лечившему ее:
– Михаил Аристархович волен выходить на свет, когда ему вздумается. Или вы полагаете, я стану запрещать ему?
– Дело не в запретах, а в нем. Как вы представляете его жизнь с вами? Днем граф должен будет заниматься делами, у него много забот, и ему необходимо спать, как всем живущим на земле. Он же не сможет все дела перенести на ночь. Но ведь вы-то живете ночью, днем даже в темноте у вас развиваются апатия и слабость. Стало быть, графу Уварову предстоит переменить свой образ жизни, а это, Шарлотта, невозможно.
– Но моя мать справлялась…
– Отказавшись от всего, что составляет человеческую радость, – возразил он. – Уварову придется сделать то же самое: отказаться от друзей, засесть в Озеркине и наслаждаться лишь вашим обществом. Герцогиня была женщиной, а женщине предначертано быть при муже, но Уваров мужчина, ему не усидеть возле вашей юбки. Поверьте, через год графу наскучит, через два он потеряет к вам интерес, через три возненавидит вас…
– Довольно! – взмахнула руками Шарлотта. – Какое вам дело, что будет с ним и со мною?
Она отвернулась, давая понять, что больше не намерена его слушать. Но де ла Гра не оскорбился и не ушел, а приблизился к ней сзади:
– Возможно, темнота не столь уж важна, а вот те неизбежные изменения, что ждут вас, поистине страшны.
Он забросил крючок и замолчал. Шарлотта попалась в ловушку.
– О каких изменениях вы ведете речь?
– Ваш прекрасный облик, соблазнивший Уварова, моя заслуга. Я слежу за вашим здоровьем, готовлю снадобья, поддерживающие ваше состояние, веду исследования и надеюсь отыскать средства, способные уничтожить не только болезнь, но и недуги, сходные по признакам. Ваша матушка всячески способствовала моим устремлениям, благодаря чему я получал возможность ездить по Европе и быть в курсе открытий в данной области. Без меня вы начнете меняться…
– Я продолжу давать вам деньги… больше, чем давала мать.
– Ах, сударыня… – покачал де ла Гра головой, усмехаясь. – Найдя средство от вашей болезни, я стану богаче королей. Но вы не дали мне договорить. Оставшись без моей поддержки, вы постепенно преобразитесь в монстра. Ваши суставы станут деформироваться, пальцы тоже, вы не сможете играть на рояле. Кожа станет сверхчувствительной, губы и десны начнут усыхать, отчего обнажатся клыки и появится оскал, как у зверя. Всяческое прикосновение к вам принесет немыслимые боли. Даже сейчас стоит вам выйти на свет, на коже образуются волдыри, гнойные язвы и уродливые шрамы. Уваров способен в образе монстра любить одну лишь душу? Готов ли он к такому испытанию?
120 
