16 
В небольшом поселении на самом краю топи горел всего один костер. Стражник, седой урвас, неотрывно смотрел на языки пламени и о чем-то размышлял: то ли думал о грядущей вскоре смерти, то ли вспоминал молодость, прошедшую в скитаниях, мытарствах и боях. Ему не нужно было вглядываться в темноту, чтобы сторожить сон своих соплеменников. Он столько прожил, что чувствовал лес, мог по звукам, едва ощутимым ухом, обнаружить приближение к хижинам хищников или врагов. Хотя откуда было взяться врагам? Уже давно прошли те времена, когда они воевали с пришлыми из-за Удмиры чужаками. Они проиграли и, потеряв в многолетних войнах не только земли предков, но и боевой дух, отступили в глубь дремучих чащ.
Тихо было вокруг. В небольших хижинах из жердей, шкур, коры и мха спали его соплеменники, жалкие остатки когда-то могущественного и многочисленного племени Урвас. В эту позднюю пору лишь в одном из хлипких домишек изредка раздавались какие-то звуки. Там жил шаман, настолько старый, что уже никто, даже он сам, не мог припомнить, сколько же ему лет. Когда стражник еще бегал ребенком, шаман уже был седым стариком, а ведь воину-урвасу недавно исполнилось сорок пять лет, до такого возраста в племени редко кто доживал. Конечно, древний провидец и целитель уже давно отошел от дел и передал свои таинства вместе с шаманскими амулетами подросшим правнукам, но это было еще до того… до того, как проснулись древние боги и у медленно вымиравшего племени появилась надежда.
«Старшие люди» общались только с Кад Виром, не внимая мольбам молодых шаманов. Их незримые глазу тени каждую ночь появлялись в жилище старика и вещали свою волю. Вот и сейчас воин чувствовал, что хранитель мудрости предков и знаток лесных таинств не один. Он ощущал в колебаниях воздуха присутствие чуждых этому миру сил и боялся, жутко боялся, хоть внешне оставался совершенно спокойным. «Старших людей» никогда не смущало присутствие сторожа у костра. Главное было – не шуметь, не поворачивать в сторону хижины голову и уж тем более не осмеливаться заходить внутрь, не осквернять своим жалким присутствием места, где проходило соединение верхнего и нижнего миров…
Тем временем в жилище старика-шамана царили тишина и темень. К чему свет, если из верхнего мира на землю спускаются лишь тени «старших»? К чему исполнять обряды и шептать молитвы, когда тени приходят каждую ночь и сами обращаются к нему? Их тихие голоса внезапно появлялись в голове Кад Вира и так же неожиданно исчезали, иногда не договорив фразу или оборвав на середине слово, но, всегда успев изъявить свою волю.
Щуплый старик, от когда-то могучего тела которого теперь остались лишь кожа да кости, сидел, скрестив на груди руки, и, закрыв глаза, мысленно разговаривал с божеством. Для урвасов и далеров боги были не всесильными хозяевами, требующими повиновения и подчинения, а старшими братьями. Они хоть порой и приказывали, но чаще советовали… объясняли, как правильней поступить в той или иной ситуации пока еще живущим на земле, как сделать, чтобы Род процветал. Боги были как люди, они переживали, сердились, радовались и терпеливо относились к тому, что их братья меньшие иногда спорили и проявляли упрямство. Общение со «старшими» не было похоже на армейскую читку приказа, это был диалог! С чем-то Кад Вир соглашался, а чему-то противился, не боясь говорить всемогущим силам жесткое «нет».
В ту ночь у старика был особенно тяжелый разговор. В гости к нему пожаловал Анбарас, один из наиболее почитаемых «старших», основатель Рода, самый старший прародитель всех урвасов и далеров.
– Род чахнет и умирает! Слушай, что я говорю, Кад Вир! Следуй моим советам, и ты спасешь свое племя и весь Род. Чужаки не уйдут с наших земель… слишком поздно, но они отступят из леса, прекратят терзать землю! – вещало божество, не требуя безоговорочного повиновения, а убеждая.
– Мы благодарны тебе, Анбарас, и всем твоим родичам, кто посещал меня в ночную пору! – Хоть шаман думал, а не говорил, его потрескавшиеся, иссохшие губы все равно беззвучно шевелились. – Вы помогли нам выжить, не дали сгинуть на болотах. Многие крепкие воины, кто покинул племя и ушел к чужакам, вернулись обратно. Нас стало больше, мы стали сильнее, но не настолько, чтобы бросить вызов врагу.
– Ты слушаешь, что я говорю, иль от старости мозги отсохли?! – потеряло терпение божество.
– Прости, Анбарас, но я действительно уже очень стар и неспособен проникнуться мудростью твоих наставлений. Обращайся к моим потомкам, к шаманам, мне же давно пора на покой! Возьми меня наверх, Анбарас, мой век на земле окончен!
16 
