От гномов можно было ожидать чего угодно, в том числе и союза с орками, но храмовники!.. Священное воинство, призванное защищать человечество от нечистых сил и скверны, вступило в сговор с мерзкими орками и предало людей, тех, кому оно, собственно, и было обязано служить. Ведь если падет Стена, отделявшая мир людей от диких степей, то полчища уродливых, клыкастых тварей хлынут на разрозненные, ослабевшие после долгих войн королевства, и прольется столько крови, что страшно даже представить. Картина, увиденная сержантом и другими солдатами, была абсурдной, противоречила здравому смыслу и, как следствие, деморализовала защитников пограничного рубежа.
– Что рты раззявили, дармоеды?! Ишь, зрелище себе нашли! Можь, вам еще по краюхе раздать да чарку винца налить?! – вывел сержанта из состояния оцепенения звучный бас командира отряда, громыхнувший прямо у него за спиной.
Щедро раздавая оплеухи и тычки, рослый вивериец с повязкой капитана на левом налокотнике врезался в толпу зевак и всего за считаные секунды превратил обомлевшее стадо в хорошо организованное воинство.
– Никогда церковным крысам не доверял! И вам скок раз говорил, чтоб подальше от храмовников держались! Слишком мыслили много святоши воинствующие, оттого мозги и прокисли! – излагал свою точку зрения командир наемников, бойко орудуя локтями. – Вот к чему тараканы в башке приводят! А все потому, что и попами, и воителями хотели быть! Нельзя так… на двух лошадях усидеть седалища не хватит!
Воякам, осчастливленным капитанским кулаком, локтем или коленом, не потребовалось повторного аргумента, дабы вновь возвратиться на покинутые позиции. Лишь когда последний из них вернулся к стене и принялся сбрасывать на орочьи головы камни, капитан перегнулся через бортик и, просопев себе под нос что-то по-виверийски, выразил свое нелестное отношение к происходящему внизу.
Напав внезапно, да еще умело использовав значительный численный перевес, рыцари с гномами оттеснили наемников с флангов и зажали быстро таявший отряд нижнего уровня в центре позиции, как раз возле ворот. Положение было критическим, поэтому командир роты наемников не раздумывая отдал приказ, нарушающий все инструкции и предписания кодвусийского коменданта.
– Дибл, Фивер и ты, Жал, – немного подумав, кивнул капитан сержанту, – возьмите своих людей и живо вниз! Перережьте молельно-горняцкий сброд!
Приказ отдать легко, а вот исполнить его куда сложнее… Из десятка сержанта остались лишь четыре бойца: двое погибли, один находился при смерти, а трое остальных помогали обслуге катапульт подтаскивать тяжелые снаряды и камни. В десятках Дибла и Фивера было чуть больше людей, резерв же бил баклуши в башне, и Жал не мог понять, почему капитан не отправил вниз именно его. Однако что наемники, что солдаты регулярной армии не привыкли обсуждать распоряжения командиров, даже если и считали их неразумными. Не сказав своим людям ни слова, сержант лишь кивнул в сторону лестницы, возле которой уже толпились два неполных десятка солдат, и обнажил меч, предвидя, что вскоре блестящая сталь отполированного до блеска клинка обагрится кровью.
Спуск шел медленно, часто возникали сводящие с ума заторы. Нарушить приказ коменданта и послать на нижний ярус бойцов решился не только их капитан, но и остальные командиры. Непредвиденные обстоятельства требуют риска и опасных решений. Что толку защищать верхние уровни крепости, если изменники сумеют открыть ворота и впустить орду орков?
На третьем ярусе снизу собралось около полусотни бойцов, с нетерпением ожидавших, когда же им удастся добраться до лестницы и, грохоча коваными каблуками сапог, сбежать вниз, туда, где шел бой, откуда доносился лязг оружия о доспехи, монотонный гул слившихся воедино тяжелого пыхтения с крепкой руганью и последние крики умирающих. «Долгое ожидание боя намного хуже самой кровавой резни!» – эту непреклонную истину знал каждый наемник. В гарнизон Великой Кодвусийской Стены не брали зеленых новичков. Мундиры и блестящие латы Защитников надевали лишь те, кто уже поучаствовал в сражениях и сумел доказать командирам свою годность для тяжкого ратного дела.
Жал заскучал и уже прикидывал, как бы спуститься со стены при помощи подручных средств, например связав веревку из солдатских яке. Затянувшееся ожидание шло явно не на пользу ни ему, ни приунывшим, взопревшим от бестолковой толчеи солдатам. Оно медленно подрывало воинский дух и вело к истощению моральных сил. Но тут сражение само пришло к ним, правда, столкнуться пришлось не с рвущимися к воротам изменниками, а с главным врагом; с врагом, чей лик никак нельзя было назвать человеческим…