Особенно,... 
60 
– Но… – протянул Зингершульцо.
– О, хорошо, что напомнил, – перебил его акхр и дважды хлопнул в ладоши, – у тебя сейчас как раз время процедур. Помучайся хорошенько ради меня! – подмигнул толстяк и хлопнул руками в третий раз.
Пархавиэль внезапно почувствовал, как уже почти совсем остывшая вода в бассейне становилась с каждой секундой теплее и теплее. Ровная гладь затряслась, и на ней образовались пузырьки. Жгучая боль охватила тело и прожигала насквозь раскрасневшуюся, как панцирь рака, кожу. «Я сварюсь, сварюсь заживо!» – мелькнула страшная мысль в голове гнома, судорожно барахтающегося в кипятке и безуспешно пытающегося выбраться наружу. Истошные крики боли и безудержный хохот акхра слились воедино-душераздирающий вопль гнома встревожил обитателей чащи и нарушил первозданную тишину леса. Сойки, коноплянки и даже обычно невозмутимые галки испуганно вспорхнули с веток и бойко защебетали, наверное, пытаясь обсудить со своими пернатыми товарищами причину возникновения такого страшного звука. Вторя птичьему гомону, неподалеку в кустах недовольно хрюкнул кабан и послышался треск ломающихся веток, это лось принял крик за вой вожака волчьей стаи и стремглав кинулся наутек, спасая свои аппетитные мясные бока от знакомства с зубами хищников. Что и говорить, крик гнома был внезапен, свиреп и могуч. Он застал врасплох всех в округе, даже сидевшего невдалеке на пне голого по пояс мужчину.
Тальберт, а это был именно он, быстро вскочил на ноги и, по привычке схватив лежавший поблизости меч, развернулся к источнику шума, уже стоя в отточенной годами оборонительной стойке. Однако, увидев, что послужило причиной возмущения спокойствия, мужчина грубо выругался и небрежно отбросил оружие в сторону.
Полностью обнаженный, перепачканный с ног до головы грязью Пархавиэль сидел на траве, широко раскинув ноги, и орал. Глаза гнома были закрыты, тело содрогалось в конвульсиях бугристых мышц, а руки судорожно цеплялись за траву, вырывая ее с корнями из земли и раздирая на части тонкие, неокрепшие стебли. Вывалившаяся из костра головешка случайно коснулась пятки гнома, вызвав тем самым несказанный переполох в лесу, однако не сумев разбудить кричавшего во сне.
Тальберт подошел ближе, носком сапога закинул обугленную деревяшку обратно в костер и, удрученно покачав головой, вернулся на прежнее место. Крики мгновенно стихли, и старый вояка спокойно продолжил прерванное занятие: потрошение недавно подстреленной им куропатки.
Некоторое время Пархавиэль что-то тихо бурчал себе под нос, мерно покачиваясь из стороны в сторону. А когда его телу окончательно удалось принять вертикальное положение, гном проснулся и огорошил Тальберта самым что ни на есть банальным вопросом.
– Мужик, ты кто?! – с трудом прохрипел Зингершульцо, уставившись на человека узкими щелочками красных, натертых ладонями глаз.
– За такой откровенный вопрос у нас в Филании и болт в башку схлопотать можно, – невозмутимо ответил Гальберт, даже не повернув головы в сторону отошедшего от долгого сна гнома. – Но лично для тебя я как отец родной, так что называй меня просто: «спаситель»!
Пархавиэль поморщился, пытаясь поднапрячь извилины и вспомнить, чем же он обязан неизвестному человеку. Результаты усилий были мизерными: он никак не мог припомнить, где и когда познакомился с рослым нахалом, претендующим на роль спасителя. Вместо ответа почему-то возникали только вопросы: «Что со мной?», «Почему я сижу на поляне?», «Куда подевался конвой?» Здравый смысл подсказывал, что бассейн с красавицами, встреча с Моникой и даже безобразный акхр с тухлой севрюгой были лишь кошмарными видениями, сном, но засевшие в глубинах сознания страхи нашептывали иное…
– Странный вы народ, люди. Чуть что не так, так сразу «болт в башку»! – единственное, что смог проворчать гном после долгих размышлений.
– Согласен, – кивнул в ответ Тальберт, не отрываясь от чистки птичьего оперения, – да и вы, гномы, тоже с причудцой бываете, так чего уж тут считаться?! Вот тебя взять, к примеру, другой на твоем месте какие бы вопросы задал: «Что со мной было, где я, где мои портки?» А ты все о других узнать норовишь. Нехорошо нос в чужие дела совать, – подытожил Тальберт, наконец-то повернувшись к озадаченному собеседнику лицом, – тем более в глухом лесу…
– А где они, портки то бишь?! – пролепетал гном, смущенно прикрывая наготу широкими ладонями.
60 
