19 
– Куда ты пропала? – оглушил повышенным тоном голос в трубке.
– Не кричи, пожалуйста, – пролепетала Лайма, чувствуя себя виноватой. – Я не могла, поверь. Тут столько всего случилось…
– И что же случилось? – не подобрел голос.
– Не по телефону. Завтра приеду, обещаю. Ты не сердишься?
– Сержусь. Я торчу в этой дыре безвылазно…
– Знаю, знаю, – перебила она. – Потерпи немного, я все…
Гудки оборвали ее фразу, но повторно Лайма не нажала на вызов, зная, что сделает хуже. Обхватив плечи руками, она опустила голову и смотрела в песочницу, где песка как такового не было, а росла травка, превратившаяся за лето в высохшие спицы. Придет весна, и сквозь умершую сухость пробьется новая, живая трава, а с человеком так не бывает, он не возрождается, если уж умер, то навсегда. Лайма боялась смерти, это естественно. Страх умереть, присущий большинству, но отдаленный и чисто эмпирический, в ее сознании имел вполне реальное воплощение, возможно, из-за чрезмерной мнительности. Только кто бы точно сказал, где кончается мнительность, а начинается предчувствие? Кто определит границу между этими двумя понятиями? Не одно ли это и то же?
Во время скромных поминок еще один показатель смутил Веронику: мало говорили о Зине, мало было воспоминаний. Как же прожила она свою короткую жизнь, в частности те пять лет, что сестры не общались? Наверное, не этот несвоевременный вопрос должен был беспокоить Веронику, но он настойчиво лез в голову.
Благодарность Клавдии Васильевне и соседке, которая не открыла дверь, когда Вероника впервые пришла сюда, была велика. Растроганные женщины изъявили желание помочь убрать, но Даша (девушка, не представившаяся вначале) их выпроводила, убедив:
– Вы и так намаялись, идите отдыхать, я останусь и помогу.
Собственно, уборка предстояла небольшая, народу-то пришло… Веронике было стыдно вспоминать… но все закончилось, только внутри остался мутный осадок. Даша, сдвинув рукава тонкой водолазки к локтям, с энтузиазмом мыла посуду, а подвыпившая Вероника носила на кухню тарелки, складывала в вымытый холодильник остатки еды, потом сидела, подперев скулы ладонями и наблюдая за девушкой. Ей всегда нравились энергичные, способные взять инициативу в свои руки люди.
– Ты давно знакома с Зиной? – поинтересовалась Вероника.
– Не сказала бы, – ответила Даша, продолжая мыть посуду. – Год мы изредка встречались в компаниях, но как такового взаимного интереса друг к другу не проявляли. А месяца три назад столкнулись в кафешке, я зашла туда перекусить, там была Зина. Мы разговорились, оказалось, у нас на многие вещи одинаковый взгляд.
– Жаль, – вздохнула Вероника.
– Почему?
– Потому что мы с сестрой не ладили из-за разности взглядов, значит, не поладим и с тобой, а ты мне нравишься.
– Ну… – усмехнулась приятельница Зины. – Одинаковое мироощущение – это не значит, что и люди идентичны. Вот смотри, мы все прекрасно распознаем, где добро, а где зло, так? Даже когда сами идем на подлый поступок, знаем, что это плохо. Но далеко не все решаются переступить порог и сделать кому-то плохо, я имею в виду проступок, а не мелкую пакость, хотя… начинается все с мелочей. Тем не менее надо иметь склонность к плохому.
– Ты меня запутала, из твоей латыни я ничего не поняла.
Да и не могла понять. От Вероники ускользали мысли Даши, как и свои собственные, потому что находилась она под грузом усталости, да и переживания ее доконали, к тому же выпила вина больше положенного. Она и опьянение – нонсенс, но докатилась.
– Я говорила о том, – подсаживаясь к ней за узкий кухонный стол, сказала Даша, – что при общности наших взглядов мы с Зиной абсолютно разные люди. То, что сделала б она, не сделала бы я, и наоборот, поняла?
– Кажется, д-да.
Вероника отвела взгляд в сторону окна, за которым притаилась темнота. Черная дыра и отражение на стекле – все, что она видела, эти же картины видят каждый вечер миллионы людей, но не всем они кажутся фатальными. Потому и собственное прозрачное отображение мерещилось ей картинкой из будущего, то есть то время, когда ее, Вероники, не будет, как нет Зины…
– Ты, кажется, собираешься замуж, где же твой жених? – наливая чай в чашки, поинтересовалась Даша. – Почему он не приехал?
– Откуда ты знаешь про моего жениха?
– Хм… ты сегодня сама обмолвилась… Не помнишь?
– Не помню, – пожимала плечами Вероника, копаясь в собственной памяти и признав, что в ней имеются пробелы, а до маразма вроде бы далеко.
19 
