38 
Роксана подошла к окну и посмотрела через залитые лунным светом виноградники на воссозданный сад.
Как я могу думать о пении? Это все еще невозможно… Но если петь для себя, а не для публики? И уж точно не для того, чтобы доказывать нечто бывшему мужу?
Она откашлялась и попробовала напеть мелодию. Пропев гаммы, Роксана начала горькую песню, которую написала сама во время своего развода.
Нет. Сегодня у меня другое настроение.
Еще раз взглянув в окно, она запела трогательную песню известного автора, в которой при желании могла бы прочесть историю всей своей жизни.
Она не слышала, как открылась дверь, но несколько минут спустя, когда закончила песню, услышала аплодисменты. Повернувшись от окна и увидев Джино, она задохнулась от изумления.
— Извини, что тайком прокрался к тебе, — сразу сказал он. — Я пожелал Пии спокойной ночи и, идя из ее комнаты, услышал твое пение. Это было так чудесно, так красиво…
— Красиво? В самом деле? — Роксана не смогла сдержать улыбки. Мнение Джино было очень важным для нее. — Спасибо.
— Ты очень хорошо поешь, — он вошел в комнату, а она направилась к нему навстречу и остановилась у старинного прикроватного комода из кедра.
— Но не гениально, — сказала она, поднимая на него глаза.
— Здесь полно певцов, которые имеют возможность проводить время в барах первосортных отелей, хотя не являются гениальными.
— Исключение состоит в том, что я не хочу такой певческой карьеры. Мне необходимо все или ничего. Разве мы не говорили об этом?
— Говорили, и я не могу представить тебя другой.
— Пока я была здесь, ты подарил мне нечто очень важное, Джино. Ты натолкнул меня на идею преподавания и того, что я преуспею именно в этом. Преподавание — вот чем мне следует заняться. А пение… Боюсь, в этом случае я бы просто гналась за недосягаемым.
— Подарок оказался взаимным, Роксана.
— Неужели? — Она почувствовала себя безумно счастливой оттого, что он так думал.
Значит, я оставляю здесь нечто ценное для Джино.
— Ты подарила мне мою дочь.
— О, Джино, она всегда была твоей! Она любит тебя.
— Но я никогда не знал ее. Она всегда была моим, но трудным ребенком, а теперь она — уникальная, умная, с творческим талантом, полная жизни, нетерпеливая и неумолимая девочка Пия. Теперь мне с ней легко, — казалось, что его глаза стали темнее. — Если у меня и есть проблема, Роксана, то это ты.
— Я? — глупо переспросила она.
— Ты знаешь… ты знаешь, о чем я говорю, — Джино взял ее за руку и поцеловал нежную кожу на изгибе локтя. Роксана закрыла глаза и почувствовала теплое прикосновение его губ к своей шее. — Ты знаешь, — шепотом сказал он снова, целуя ее подбородок, щеку, уголок рта.
Она не могла говорить. Его лицо было рядом — разгоряченное, она чувствовала касание его щеки, запах его кожи.
— Я так сильно хочу тебя. Всего одна ночь, Роксана! Подари мне ее, оставь себе воспоминание о ночи вдвоем. Не думай о будущем. Разве мы не можем подарить друг другу одну ночь?
— Нет… — но каким-то образом получилось так, что она принялась его целовать, не в состоянии больше сдерживаться.
Джино обнял ее, и она почувствовала, как он дрожит от нетерпения.
— Ты сказала «нет», — прошептал он, а она не ответила, лишь простонала от желания и неуверенности.
Я отказалась, но желаю этого так сильно! Стоит ли думать о завтрашнем дне? Что изменится, если я соглашусь?
Ее тело напряглось, и Джино, почувствовав это, отстранился от нее и посмотрел ей в лицо. Глядя в его глаза, Роксана провела кончиками пальцев по его губам, потом прикоснулась ладонью к его подбородку, а он накрыл ее руку своей.
— Ты же не этого хочешь, — сказал он. — Ты никогда этого не хотела.
— О, я этого хочу! — пылко воскликнула она. — Все мое тело жаждет этого. Но я не должна…
— Ты знаешь, насколько мне тяжело? — выдохнул он сквозь сжатые зубы.
— Да, знаю. Мне не легче твоего. Поверь мне, Джино! — Она нервно рассмеялась.
— Я верю. Не могу требовать от тебя любви, — он отвернулся от нее, пытаясь взять себя в руки.
— Можешь, — признала она. — Думаю, ты мог бы добиться от меня того, что ты хочешь.
Она закрыла глаза и ждала, понятия не имея, что он предпримет теперь.
— Это была приятная попытка, Роксана, — сказал он несколько секунд спустя. Его голос звучал от двери. — Но я не хочу, чтобы ты меня возненавидела.
38 
