66 
– Я ведь города почти не знаю, ты уж сам как-нибудь реши, – запыхавшись, ответила Флейта.
Пархавиэль не удержался и грязно выругался. Достойное завершение неудачного дня. Мало того что он помог и всю дорогу тащил на себе окровавленного бандита, теперь ему нужно было еще и руководить бегством, тужиться мозгами, придумывая, как уйти от погони. Однако провидение в конце концов смилостивилось над многострадальным гномом, а может, просто в это раннее утро в его жизни кончилась очередная черная полоса и началась другая, светлая. Слева внезапно раздался цокот копыт и бренчание давно не смазанных рессор. Прямо на троицу вылетел старенький экипаж, запряженный парой еще вполне пригодных для езды лошадей. Пархавиэль обомлел, на козлах убогой колымаги сидел не кто иной, как его попутчик Нивел.
– Живей, живей! – прокричал подросток, натягивая поводья и с трудом удерживая разогнавшихся лошадей.
Обстоятельства не дали возможности гному задать вопросы. Есть время действовать, а есть – обсуждать. К сожалению, далеко не всегда последовательность этих периодов правильна с точки зрения логики и здравого смысла.
Пархавиэль с Флейтой успели затащить внутрь кареты бесчувственного Артура и запрыгнули сами. Как только в воздухе засвистел кнут, а лошади тронулись с места, заднюю стенку кареты стали дырявить арбалетные болты. Гвардейцы почти настигли беглецов, но отстали. Нивел гнал лошадей, не жалея бренчащей на каждом ухабе кареты. Погоня была еще не окончена, беглецы и пришедший им на помощь юноша прекрасно понимали, что окажутся в безопасности, только когда выберутся из города и скроются в лесу.
– Кто это? – спросила Флейта, кивнув головой в сторону козел.
– Наша удача!
Гном никогда не испытывал слабости к гиперболам, аллегориям и прочим замысловатым философским выкрутасам, придуманным эльфами, охотно перенятым людьми, но никак не приемлемым для порядочных гномов. Однако сейчас он посчитал нужным ответить именно так: уклончиво и туманно, не говоря правды, но и не скрывая ее, напуская таинственности и подчеркивая непричастность Флейты к их с Нивелом отношениям. Слишком много воды утекло с тех пор, как они расстались. Когда-то любимая девушка могла измениться; не только внешне и не обязательно в лучшую сторону. По крайней мере нынешний ее компаньон гному не нравился.
– И давно ты с ним познакомился? – не унималась Флейта.
– Давно, но не очень, – ушел от ответа гном. – Ты лучше про себя расскажи. Я же тебе помог, а значит, с точки зрения парней с гербами на груди, такой же негодяй, как ты… одним словом, сообщник. – Пархавиэль не удержался от соблазна подчеркнуть, что он порядочный гном, а она как была презренной воровкой, так ею и осталась. – Я же имею право знать, во что мы с Нивелом вляпались.
– «Мы с Нивелом», – прошептала девушка, не сумев скрыть досады.
Видимо, события четырехмесячной давности значили для Флейты гораздо больше, чем она предполагала, бежав из Альмиры, даже не попрощавшись с тем, кто открыл ей свою душу. По ночам ей часто снилось, как они с ворчливым гномом бродили среди баррикад разрушенного Цехового Квартала, дрались, боролись и бок о бок выживали. Пархавиэль стал для Флейты не только хорошим другом, хотя она и боялась признаться себе в этом.
– Ладно, расскажу, но только когда окажемся за городскими воротами.
– Так мы уже, – ответил гном, выглянувший в окно.
– Примерно через три четверти часа будем в лесу, там и остановлю! – прокричал с козел Нивел, несмотря на шум ветра в ушах и громыхание колес, умудрившийся услышать разговор внутри экипажа.
Флейта кинула беглый взгляд на бредившего в забытьи Артура, откинулась на спинку и, закрыв глаза, начала рассказ.
Трупов солдат наверху не было. По всей вероятности, их следовало поискать внизу: на заваленных тюками и ящиками складах или в комнатах, где днями напролет трудились над переводами и переписью ослепшие от замысловатых каракулей писарчуки. Зато наверху была регистрационная книга. Она лежала на письменном столе в единственном открытом кабинете. Стоит ли говорить, что и здесь дверной замок был вскрыт таким же неординарным, варварским способом.
Конкурент действовал быстро и не растрачивал времени по пустякам. Он нашел нужную запись и ушел, не только оставив книгу на столе, но даже не удосужившись перевернуть страницу.
«Деминоторес» – гласила надпись в девятой сверху строке на семьдесят восьмой странице. В столбце «перевод» на соответствующей клетке красовалась жирная чернильная клякса. Скорее всего библиотекарь механически перевел слово на имперский, а потом, вдруг вспомнив, что этого не стоило делать, или получив нагоняй от начальства, решил замазать крамольную запись чернилами, чтобы начисто не переписывать целую страницу. «Научной и исторической ценности сей манускрипт не представляет», но тут же, в соседней графе стоял некачественно затертый значок «совершенно секретно». Затем шел номер: длинный, восемнадцатизначный, состоящий из букв и цифр.
66 
